Псы-витязи

– А меня взяли на эксперименты, после того как я переболел тифом на этой вот великой стройке, – заговорил о своем человек-тень. – До Кирпичева был тут начальником орденоносный академик Тришин. Тришин уверен был, что мафусаилы существуют, что, дескать, одного такого, по имени Еруслан, он лично хлопнул в гражданскую, а тот ожил и ушел. Тришин искал-искал и все-таки нашел еще одного бессмертного по имени Девлет. И вот стали делать переливания крови от Девлета ко мне. Тришин решил вызвать у меня бессмертие, а потом разработанный метод применить к высокому начальству.

– Мне можно встать? – спросил Митя, почувствовав, что незнамо откуда подтекают силы.

– Нет, полежи еще и послушай, – распорядился старец. – Чтобы исполнительская вертикаль была крепкой, тот, кто сидит наверху, должен жить долго, еще лучше вечно… Девлет-то не оправдал надежд, дефективный оказался, в кому впал, пришлось его заморозить на неопределенное время. Эксперименты на мне тоже прекратились. Все товарищи наверху безвременно почили, исполнительская вертикаль полностью рассыпалась… Но теперь все наладится, ты качественнее Девлета, я возьму твою кровь и твое бессмертие вместе с ней.

Выслушав этот пассаж, Митя резко ухватился за дуло ружья и, оттолкнувшись от пола локтями, обезоружил старика.

– Все, дедушка, отвоевался. Как ни вертись, а в могилку ложись.

– Значит, ты так, – ласково улыбнулся Маленкович. – А мы сяк.

Старец распахнул дверь еще одного холодильника, и Митя увидел огромное тело, лежащее как будто в неглубокой ванне, прикрытое полиэтиленом и забросанное кусками сильно дымящегося сухого льда.

Тело вдруг вздрогнуло, потом еще раз и… стало подниматься из углекислотного тумана.

– Да, я, пока ждал тебя, поднял температуру с минус двадцати до нуля, – объяснил Маленкович. – Но, в принципе, он уже и сам собрался вставать…

Полиэтилен и сухой лед упали со встающего тела. Перед Митей оказался мужчина центральноазиатской наружности, с невероятной мускулатурой, придающей ему вид совершенно доисторический, с зеленоватой, словно граненой кожей, с инеем на длинных редких волосах, похожих на перья, однако в советских «семейных» трусах образца тридцатых годов.

– Будьте знакомы, Девлет, монгольский богатырь, аскер из рода таджиут, родич Чингиса… – зазвенел радостный голос Маленковича. – Побей его, Девлетушка, но не насмерть, он нам обоим пригодится.

Митя выстрелил, но промахнулся. Может, из-за тумана или оттого что так и не решился убить диковинного человека. Но в следующее мгновение ружье было выбито из его рук, а сам он брошен на стену. Всколыхнуло болью и сломанную конечность, и разбитый затылок.

Девлет надвигался на него и поднимал ногу. Чтобы побить или чтобы раздавить? Что там творится в сумрачной полуразмороженной голове древнего воина? И как найти силы к сопротивлению…

Монгольский воин опустил ногу, однако же на пол, и полуобернулся налево.

– Ты полежи, Митя, – сказал внезапно появившийся Еруслан, – я с этим батыром сам управлюсь… Кажись, знаком он мне.

Батыр зарычал, а может, и сказал что-то непонятно оскорбительное, и решительно двинулся к раненому витязю.

В руке у Еруслана появился меч, Девлет-батыр сорвал со стены пожарный топор.

Топор свистнул, Еруслан уклонился от удара, но Митя понял, что шансов у витязя немного.

Митя поискал глазами что-нибудь полезное для драки и пополз туда, где валялось отброшенное ружье. Но тут кто-то впился ему в шею острыми пальцами – это постарался Маленкович. Митя дернулся, но тот накрепко вцепился в него холодными жилистыми пальцами Харона.

Митя с трудом приподнялся, хотя боль пронзала его там и сям, как масло, присел, стараясь не рухнуть, саданул Маленковича локтем, а уже захрипевшего старца ухватил за шею и перебросил через себя.

Он мог теперь оглянуться и увидеть, что батыр загнал Еруслана в угол между двумя холодильниками, а в руках у витязя нет меча. Митя рванулся вперед… и полетел лицом в пол, неистребимый Маленкович ухитрился вцепиться ему в лодыжку своими искусственными зубами.

Старик натужно грыз ногу, а ошалевший от боли Митя взял ружье и выстрелил в Девлета. Батыр вздрогнул и выронил топор. Следующий выстрел пришелся в невыносимого Маленковича.

Патронов ни в магазине, ни в патронташе больше не было. Митя кое-как, используя ружье вместо клюки, заковылял в тот угол, где Девлет бил пудовыми кулаками Еруслана. А в руке батыра, толщиной смахивающей на бревно, тем временем снова появился красный пожарный топор.

Все ближе и ближе мускулистая, почти гранитная спина Девлета, и в самом деле прикрытая роговыми пластинами. Вот так надо замахнуться и приложить прикладом в голову… В самый ответственный момент Девлет, почти не глядя, перехватил приклад – и Митя опять улетел в сторону.

Сейчас Девлет убьет Еруслана и возьмется за него. Зарубит, раздавит, потекут мозги из умной головы под ноги дикаря. Нет, надо встать, пусть с воплем от боли, пусть со слюной и рвотой на подбородке, только не дать себя раздавить, как таракана.