Псы Вавилона

Когда проходили мимо домика, где проживали Фужеров и Рысаков, Всесвятский замедлил шаг. Очень хотелось зайти и узнать, все ли у стариков в порядке. Хасан вопросительно посмотрел на него, но Всесвятский пересилил себя и лишь внимательно взглянул на подслеповатые окна. Ни малейшего движения, ни намека, что внутри живут люди. Тревога закралась в душу, однако Всесвятский представил: войдет он туда и встретится с насмешливым взглядом Рысакова и виноватым – Фужерова. Нет, лучше в другой раз, возможно, перед отъездом, если все сложится удачно.

Хасан молча шагал рядом.

– Тебе сколько лет? – спросил Всесвятский, чтобы завязать беседу с парнем.

– Пятнадцать уже.

– А не похоже. Выглядишь ты постарше.

– Все так говорят. Семь классов только нынче кончил.

– А дальше что делать собираешься?

– Не знаю… Работать, может, а скорее в ФЗУ.

– А учиться больше не хочешь?

Хасан пожал могучими плечами.

– Закончил бы десятилетку, поступил в институт, инженером, глядишь, стал.

– Дед тоже так говорит.

– Вот видишь!

– Я военным хочу быть. Лучше летчиком.

– И это неплохо. Но все равно нужно получить среднее образование.

– Пришел в аэроклуб, прошу: запишите. Комсомолец? – спрашивают. Нет. Вот станешь комсомольцем, тогда и приходи.

– Так вступай.

– Дед не одобряет комсомол.

– Э-э, брат. Сейчас без этого никуда. Везде нужна идеологическая определенность. Хоть в школе, хоть в вузе, хоть на производстве и тем более в армии. Хочешь пробиться – играй по их правилам. Ты, я вижу, парень неглупый, так что выбирай. Или Шанхай, или громадье жизни. Множество дорог перед тобой. Шагай по любой.

– Дед говорит: власть нынче плохая, недобрая.

– Дед твой неглупый человек, а болтает ерунду. Когда это власть была доброй? Власть, она и есть власть. Не для того установлена, чтобы для всех хорошей слыть. Или приспосабливайся, или тащись по обочине жизни.

– А если не хочу приспосабливаться?

– Но бороться с нынешней властью бесполезно. Она сейчас сильна как никогда. Да и возможностей таким, как ты, дает значительно больше, чем, скажем, при царизме. Вы в Татарии где обитали?

– В деревне, километров сто от Казани.

– Судя по всему, не бедствовали?

– Рассказывают, жили неплохо. Уехали, когда мне восемь лет исполнилось. Лошадей у нас много было, это хорошо помню. Кумыс… Айран… Коровы тоже. Маслобойка своя имелась. Как прошел слух о коллективизации, дед не стал ждать, пока все отберут, сам раздал скотину, маслобойку отписал кооперативу, и мы отправились в Казань, к родне, а уж через год сюда.

– Прозорливый у тебя дед. А вообще, тебе здесь нравится?

– Чего хорошего? Пыль, грязь и вонь. То ли дело на родине. Леса светлые, озера, речка… А луга!

– А живи ты в деревне, разве стал бы летчиком? Здесь это проще. Запишешься в ОСОАВИАХИМ, пойдешь в аэроклуб…

– Я же говорю, без комсомола не берут.

– Вступишь. Обязательно нужно вступить. Будь как все.

– Вон она, «Скорая помощь». – Хасан указал рукой на барак, возле которого стояла машина с красным крестом на боку.

– Отлично. Значит, так. Я пока познакомлюсь с руководством, а ты, если конечно, сумеешь, обыщи машину. Приглядись, нет ли внутри пятен крови, хотя, конечно, в карете «Скорой помощи» кровь неудивительна. Только веди себя осторожнее.

Всесвятский прошел по гулкому грязноватому коридору и остановился перед дверью с табличкой: «Главврач». Он постучался и, услышав: «Войдите», распахнул дверь. За столом сидел мужчина лет сорока в накрахмаленном белом халате и вопросительно смотрел на вошедшего. Всесвятский представился.

– Григорий Иванович, – отрекомендовался мужчина. – С чем пожаловали?

– Хочу написать о вас, – сообщил Всесвятский.

– Вы из газеты?

– Нет, приехал в Соцгород в командировку. Послан краеведческим музеем города Кинешма и для ознакомления с величайшей стройкой наших дней, и для создания экспозиции, посвященной ей. Вот, пожалуйста, мои документы.

– Кинешма – это, кажется, где-то на Волге? – спросил главврач, без особого интереса перебирая бумаги Всесвятского. – Не понимаю, какое отношение…

– Самое прямое! Социалистическое строительство ведется по всей стране, и опыт, возникающий в его ходе, полезен трудящемуся народу.

– Это конечно, – поспешно отозвался главврач «Скорой помощи» и встал. Был он высок, широк в плечах. Из-под насупленных бровей на Всесвятского смотрели внимательные серые глаза.

– Вот, например, организация вашей службы вызовет в Кинешме значительный интерес, – продолжил Всесвятский. – Можете себе представить, в нашем городке до сих пор нет службы «Скорой помощи», тем более автомобильной. Земщина какая-то. В случае необходимости доктор добирается до больного – вы изумитесь – на обычных дрожках.

Главврач по-птичьи склонил голову набок и насмешливо посмотрел на Всесвятского:

– Старая земская медицина, насколько я знаю, хотя и не была механизирована, однако с задачами своими справлялась весьма успешно. Да и для больного приятнее вдыхать запах сена, чем бензиновых паров.

– Но ведь скорость?