Псы, стерегущие мир

Худой великан уставился печальным взглядом на Стрыя, треугольный рот открылся в плаче. Присутствующих невольно пробрала дрожь. Хрущ и вовсе трепетал, как заячье сердчишко.

– Что стоите, врежьте ему! – простонал Буслай. – Помстите за меня, други.

Стрый насмешливо глядел на скрюченного гридня, ладонь размером с хлебную лопату довольно приглаживала бороду.

– Да за что мстить? Он об тебя споткнулся, козе понятно.

Буслай простонал от бессилия. Жердяй глянул на гридня озадаченно, ответил скорбным воплем.

– Воевода, что с ним делать? – спросил Лют. – Вижу, убивать не хочешь, но и оставлять так нельзя.

– Тут дело нехитрое, – буркнул воевода.

Кулак, больше похожий на обтесанный рекой валун, мелькнул молниеносно. Лют содрогнулся от костяного стука, в груди ворохнулось сочувствие. Великан, в два раза выше Стрыя, но в обхвате с ладонь, отлетел от окна. Земля под узкой спиной разлетелась грязными комьями, в шум дождя вплелся недоуменный стон.

Нежелан из-за спины витязя наблюдал, как поднимается нелепое тело, похожее на связку палок в холщовой рубахе, на ногах стоит нетвердо, шатается в стороны.

Жердяй огласил округу обиженным воплем, бросил в окно скорбный взгляд и вразвалочку, с нечленораздельными причитаниями удалился – продолжил свое бессмысленное существование.

– Кабы соседей не разбудил, – сказал бедовик тихо.

Хрущ небрежно отмахнулся:

– Да и разбудит – никто носа на улицу не высунет. А у тебя, воевода, удар молодецкий.

Стрый хохотнул, довольно дунул на костяшки пальцев.

– Спасибо на добром слове, хозяин. Ладно, пора укладываться спать, вон Буська уже растянулся.

Гридень ответил злобным взглядом, ладони нехотя отлепились от живота. Стрый с насмешкой посмотрел, как воин неуклюже встал. Лют протянул молот, Буслай проворчал благодарность, но взгляд старательно уводил в сторону. Лют придержал соратника за плечо:

– Сильно досталось?

– Жить буду, – ответил Буслай с настороженной интонацией.

– Добро, – сказал Лют.

Витязи несколько мгновений глядели друг другу в глаза, затем избу огласил хлопок двух мозолистых ладоней. Стрый поглядел на рукопожатие гридней, по-старчески прокряхтел:

– Ладно, голубки, укладывайтесь спать. Завтра день тяжелый.

Глава вторая

До стана псоглавов добрались к вечеру. Солнце налилось стыдливой краской, когда воевода скомандовал спешиться.

– Что такое? – удивился Буслай. – До привала рано.

– Говори тише, – шикнул Стрый. – Ты, конечно, подслеповат малость, не заметил лагерь, а я разглядел.

Буслай плюнул под ноги, занялся конем. Лют передал поводья Нежелану, продрался сквозь высокую – по пояс, – влажную от вчерашнего дождя траву к воеводе. Стрый оглянулся на хруст сочных стеблей, уставился на витязя вопросительно.

– У реки встали, ровно супротив брода.

Брови Стрыя поползли кверху.

– Зоркий у тебя глаз, как погляжу.

Лют отмахнулся:

– Да где им еще вставать? Отсюда не видно, но, думаю, есть мосток хворостяной, как везде строят, через него надо перебраться.

Буслай вклинился в разговор:

– Ужель других мест нет?

– Ну, мы переплывем в любом месте… без поклажи, коней, оружия.

Стрый глянул на багровый диск солнца, оттопырил широко ноздри, втягивая ароматы прогретой травы, ладонью в задумчивости пригладил бороду.

– Перебираться будете ночью. Учуют псоглавы или нет, а сейчас точно узрят. Да и знаю, как внимание их отвлечь.

– Как? – в голос спросили гридни.

Воевода глянул на молчащего Нежелана, под взглядом трех пар глаз тот потупился.

– Меня на съедение отдадите, а сами проскользнете? – спросил бедовик тихо.

Стрый надулся от смеха, как бычий пузырь с горячим воздухом, лицо побагровело так, что гридни отошли с опаской: вдруг плеснет кровью.

– Ну, нас-с-с-смешил! – выдохнул воевода, утирая глаза. – Жаль, ворог близко, а то бы посмеялся вдоволь. Я ведь не Буслай, – продолжил он строгим тоном, – чтобы тебя отдать на растерзанье.

Буслай всхрапнул возмущенно, но воевода от возражений отмахнулся:

– Придется тебе вновь с головушкой пообщаться. Один раз дождь вызвал, вызовешь и второй.

Нежелан представил, как придется брать в руки высохшую голову, а та будет корчить рожи, таращить глаза, – по телу прошла дрожь.

Бедовик молча кивнул: надо – вызовет. Хотя позавчера взял голову случайно, когда та на привале выкатилась из мешка воеводы.

Стрый оглядел гридней. Лют заметил мелькнувшее в глазах воеводы теплое чувство, но воевода упрятал его в кустистых бровях, сказал нарочито ехидно:

– Ладно, ребята, пора делить хозяйство Ягйнишны. Чую, вам в пути сильно пригодится.

Нежелан стреножил коней, спины животных освободились от ноши, бедовик аккуратно сложил седла в сторонке. Витязи вытоптали маленькую полянку, трава ломалась с хрустом, брызгала на сапоги тягучими каплями сока.

Стрый постелил потник, умастил грузное тело. Гором оторвался от хрупанья травой, в багровых глазах светилась укоризна. Воевода отмахнулся:

– Ничего с тряпкой не случится, не переживай.