Псы, стерегущие мир

Медвежья кровь растеклась под пальцами скользкой пленкой, древко неистово рванулось из рук. Толпа встревоженно ахнула. Рассвирепевший зверь вырвал рогатину, могучие лапы переломили ее, как сухую веточку. Из последних сил медведь кинулся на человека.

Лют ушел в сторону, но бок обожгла боль. Земля закрутилась перед глазами вперемежку с небом.

Витязь вскочил, и зрители радостно заорали. В воздух полетели шапки. Промахнувшийся медведь упал. Обломок копья исчез у него в груди. Раздался хлопок – будто лопнул бурдюк с водой. Из мохнатой спины вылезло окровавленное острие. Зверь вздохнул жалобно и повалился набок – жизнь покидала могучее тело неохотно.

Стрый поднялся. Среди лиц, искривленных радостью, его лицо казалось грозовой тучей в ясном небе – острым глазом заприметил быстро расплывающееся красное пятно на левом боку гридня.

Лют прижал ладонь к ране, под крики ликования подошел ко рву и с разбега перемахнул. Зрители заорали пуще – народу было немного, но казалось, от криков небосвод рухнет.

Вышатич поспешно крикнул:

– Эй, вы, лекаря сюда, хоробру надо помочь! – Обернулся к хмурому Стрыю и сказал с восторгом: – Жаль, у меня таких воинов нет.

Воевода тяжело смотрел на гридня, вокруг которого суетился люд – обрабатывал рану. Витязь выглядел бледно, грудь тяжело вздымалась, голова опустилась.

Стрый оценил размеры раны и выругался про себя: поправляться будет долго, а впереди трудный путь. Вышатич по картам показал кратчайший путь, но честно предупредил, что такой дорогой люди не ходят, опасности начинаются в первом же лесу, но в обход рисковых дорог добираться до Железных гор больше месяца.

Придется проводить их через таинственный лес, а то загнутся в начале пути. Буська не помощник, себя не оборонит, не говоря о раненом. А там Люту должно полегчать.

Стена леса вырастала медленно: темные деревья отливали синевой, даже на расстоянии веяло холодом. Стрый оглянулся на бледного Люта, что едва не падал с коня.

Витязь отвел глаза. К раненому подъехал участливый Савка:

– Все хорошо?

Лют рявкнул раздраженно:

– Да, и хватит спрашивать!

Отрок насупился и отъехал в сторону. Ждан оказался рядом и успокаивающе опустил ладонь отроку на плечо: взялся ехать с отрядом – терпи. Отроки могли вернуться с дружиной Вышатича, но отчаянно воспротивились. На коленях умолили воеводу разрешить помочь Люту и Буслаю в великом деянии. Стрый плюнул с досады, разрешил.

Отроки ради такого случая приобрели мощные составные луки, в мечтах представляя, как будут поражать врагов в походе, а что враги будут, сомневаться не приходилось. Как же иначе?

Единственное оставалось непонятным: зачем Лют настоял взять Нежелана? Буслай прямо сказал, невзирая на старшинство:

– Совсем рехнулся, от него одни беды! Он нам еще покажет.

Лют смерил его злобным взглядом, но на своем настоял: тихий бедовик тащился на купленной лошадке в хвосте, лишний раз не дыша.

Рану остро кольнуло, и Лют подавил стон, чтобы не услышали, но от Буслая не утаишь. Глянул на соратника с жалостью, в глазах было недоумение: ну как можно так учудить?!

Лют внутренне поморщился: сколько можно? Ночью доставал, не унялся. И так от Стрыя попало, что безрассудно вступился за землепашца, которой потом и спасибо не сказал, испарился. Подверг опасности срыва важное княжье поручение. Глубокая рана перестанет мешать жаркой болью через седмицу, если лежать на перинах, а в пути может и погубить.

– Воин, конечно, должон защищать слабых, – бухтел Стрый, – но нельзя спасать каждого встречного: пуп порвешь и княжьего поручения не выполнишь.

«Ну и пусть, – подумал Лют, упрямо набычившись. – Пусть я не прав, а они правы. Тогда почему на душе покой, словно сделал богоугодное дело? И в груди горит приятный огонек, странным образом усмиряющий боль в боку?»

Глава одиннадцатая

Буслай оглянулся на подозрительный шорох в ветвях – не сразу различил в листве белку. Зверек вцепился лапками в ветку и подозрительно смотрел на небольшой отряд. Гридень скорчил рожу, белка отпрянула, в ветвях раздался сердитый цокот. Зверек зашумел листвой и скрылся на другом дереве.

Стрый во главе отряда пробурчал через плечо:

– Никак не угомонишься?

Буслай ответил покаянно:

– Никак, воевода-батюшка.

Лют через силу улыбнулся. Ждан глянул с заботой на бледное лицо, в глазах мелькнуло сочувствие. Рану растрясло. Лют осторожно шевельнул левой рукой, по коже скатилась холодная струйка. Конь споткнулся в небольшой ямке, толчок разбередил рану, и сквозь зубы протиснулся стон.

Савка глянул тревожно, сглотнул комок и с надеждой уставился в спину воеводы.

– Может, привал сделаем? – бросил он в пустоту.

Лют ответил раздраженно:

– Нет.

Савка огорченно вздохнул.

Буслай хмыкнул – он-то ничуть не жалел раненого. Коли ума нет, пусть страдает. Время от времени бросал недоуменные взгляды на Люта, словно спрашивая: как можно так учудить? Лют отводил взгляд, хмурился.

Буслай махнул рукой на раненого и обратил взор на Нежелана. Бедовик за дорогу проронил от силы пару слов, но работу исполнял исправно, нареканий не вызывал.