Псы, стерегущие мир

Лют встретил взгляд спокойно. Верзила цокнул, выковырял пальцем из желтых зубов кусок мяса. Затем отвел взгляд от гридня, с ленцой разглядывая ошметок.

Буслай заметил погляделки, шумно засопел:

– Чего ему надо?

Лют отмахнулся:

– Драки, чего еще? Давно в корчме не был?

– Наши не такие.

– Да, у нас скучно, – согласился Лют.

Вместо юной розовощекой подавальщицы, которую гридни привыкли видеть в Кременчуге, у стола возникла угрюмая бабища в неопрятной одежде. Буслай скривился и глянул с надеждой: может, если отмыть, она будет и ничего? Но колючая поросль на женском подбородке надежду убила.

По столешнице небрежно прошлась грязная тряпка, доски заблестели жирно, в носах гридней засвербело от резкого запаха. Бухнув обгрызенный поднос на стол, баба перетащила парующие плошки. Похлебка перехлестнула через края, и Лют еле успел спасти штаны от жирного пятна.

Буслай наклонился над чашкой и принюхался подозрительно.

– А хлеб?

– Щ-щас будет.

Подавальщица двинулась через зал ко входу в кухню, собирая грязную посуду со встречных столов на поднос. За угрюмой бабищей осталась цепочка объедков, жирных капель. Буслай проводил необъятную корму брезгливым взглядом и пожаловался Люту:

– Что они, других слов не знают? Куда нас Стрый привел? Какой-то гадюшник.

Лют ответил с кислой миной:

– Ты в дороге хохмил – он здесь решил пошутить.

Гридни лениво похлебали жирное варево и одновременно отложили ложки. Плошки прошуршали дном, отъезжая на середину стола.

Гул в корчме смолк, когда на пороге возникли отроки с поклажей, из-за спин которых робко выглядывал Нежелан. Лют вяло махнул рукой, и троица осторожно пошла, недоуменно оглядываясь.

– Как-то тут… грязно, – сказал Савка шепотом, опустившись на лавку.

Буслай пожал плечами, на его лице написано презрение к мелким неудобствам. Савка устыдился своей нежности и запунцовел щеками, затем и голову склонил под злорадным взором Ждана – тому-то на чистоту наплевать.

У стола объявился хозяин и растянул губы в подобие улыбки. Лют за прибывших распорядился, что подать.

– Пока готовится, займите комнаты, – сказал он отрокам. – Хозяин, покажи хоромы.

Корчмарь кликнул помощника. Вместе с отроками на второй поверх ушел и Нежелан.

Отроки еще размещались в покоях, а стол уже запаровал блюдами со снедью. Буслай шумно сглотнул слюну, пальцами разорвал жареного гуся и половину засунул в пасть. Затрещали кости.

Лют поспешно ухватился за бараний бок с кашей. От тягучих ароматов в голове помутилось, кишки буйно танцевали. Пожар в глотках тушили молодым кисловатым вином. Пили жадно – вороты рубах потяжелели темными пятнами – и набрасывались на говядину, приправленную острыми травами, разжигающими в крови огонь.

Когда отроки спустились к разоренному столу, гридни вяло доедали молочного поросенка, ковыряясь в зубах. Их ладони поглаживали раздутые животы.

– Кхе… – только и вымолвил Ждан.

Гридни ответили невинными взглядами. Хозяин будто пророс из немытого пола: согнут в почтительном поклоне, на воинов посматривает с уважением. Лют отсыпал в подставленную ладонь горсть монет и приказал подать еще еды и питья. Корчмарь исчез, звякнув полным карманом.

Савка схватил кувшин, потряс и посветлел лицом.

– Эй, и мне оставь! – спохватился Ждан, но вырвал посуду уже пустую.

Буслай лениво хмыкнул и нехотя поднялся:

– Пойду к оружейнику. Может, развеюсь. Что-то княжье поручение оказалось скучновато, дорога была куда интересней.

– Не забудь, завтра в обратный путь, – напутствовал Лют.

Буслай поморщился:

– Что ты со мной, как с маленьким? Расслабься! Вечно хмурый, шутки сроду не сказал.

Лют мог ответить, что с героем Пепельного вала так разговаривать не след и он не скоморох, чтобы зубоскалить, но промолчал.

Буслай забрал порванную кольчугу, вышел в залитый ярым солнцем двор и неспешно затопал по мостовой.

Лют остался присматривать за юнцами. Взгляд его упал на бедовика, в груди ворохнулось сочувствие.

– Вот и пришло время расставаться, Нежелан.

Бедовик вздрогнул; куриная лапка в руке застыла у губ; опухшее от побоев лицо потемнело. Савка глянул и прервал шумное чавканье невнятной речью:

– Что, непутевый, не хочется быть одному? То-то.

Лют посмотрел с укором. Ждан надолго прилепился к кувшину, потом отставил его нетвердой рукой и предложил добродушно:

– Может, с собой тебя взять? Стрыю будешь прислуживать.

В глазах Нежелана вспыхнула такая надежда, что воин даже смутился и хмуро поглядел на языкастого отрока.

– Не можем, – сказал Лют твердо.

Бедовик кивнул горестно:

– И правильно. Я приношу беды. Негоже худом отплачивать спасителю.

Лют поморщился, обозрел зал с постепенно хмелеющим народом, хозяина, с жадной улыбкой считающего деньги, и посмотрел в глаза нежданного попутчика:

– Перестань, такого быть не может.

– Но в деревне приносил несчастья, – возразил Нежелан.

– Да ты жил в других местах? Нет? То-то. Деревенские нашли на кого спихнуть вину, а ты и поверил.

Нежелан понурил голову. Он был не согласен, но покорно молчал. Отроки с ухмылками переглянулись, одновременно перемалывая зубами птичьи кости и выплевывая на стол огрызки с маковое зернышко.