Псы, стерегущие мир

– Поговори у меня, молокосос, – огрызнулся Ратьгой, напоминая о своем возрасте и темном происхождении Стрыя.

Вольга стукнул посохом, сказал:

– Княже, ныне нам за ворота носу не высунуть. Стрелков осталось – по вежам распихать, да на стене через трое поставить, конников и вовсе… гм… мало.

– Во дела, – присвистнул Ратьгой, – волхв военным делом занялся. Что дальше? Стрый запоет? – И сам рассмеялся шутке.

Могучан смерил старшего воеводу неприветливым взглядом, зашипел по-змеиному.

Яромир смотрел перед собой невидяще. Сердце обливалось кровью при мысли, что степняки снимут осаду и ускачут в поисках легкой добычи, а значит, Умила…

В глазах горячо, валун размером с барана закупорил горло. Ратьгой посмотрел сочувственно, понимающе, мельком покосился на волхва – перекорежило от ненависти. Вольга ответил прямым взором, с толикой превосходства. Воевода скрипнул зубами, уставился в бойницу.

Стрый тронул Яромира за плечо двумя пальцами, больше не поместится, сказал необычайно мягко:

– Княже, не переживай. Не станет он с ней ничего делать, не дурак ведь, будет пытаться завоевать неприступное сердце. А за это время мы с Вольгой что-нибудь придумаем, вызволим лебедушку.

– Спасибо, воевода, – сказал Яромир. – Пойдем в терем, неча народу глаза мозолить.

Медленно спустились со стены. Дружинные подвели коней. Встречный люд приветствовал, князь с натугой растягивал губы, махал дланью. Лица у горожан невеселы: княгиню любят, переживают.

Яромиру не понравились взгляды дружинных, что-то углядел в глубине. Стрый, как почувствовал, сказал негромко:

– Князь, не пужайся, никто не помышляет о предательстве, тебе верны, за княгиню печалуются. Но успели растрепать, что их вожак приперся ради женщины.

Ратьгой оторвался от пышногрудой девахи, спросил резковато:

– И что?

Гором глянул презрительно, лицо воеводы обдало горячее дыхание. Ратьгой поморщился, помесил воздух ладонью.

– Воины бьются по приказу князя, – продолжил Стрый. – Но умирают по зову сердца. А степняк их сердца покорил, покорил. Все слышали кощуны о битвах за женщин, а теперь сами явились свидетелями.

Стрый прав, подумал Яромир обреченно, в груди заныло, ледяной паук сплел паутину, копошился внутри противно. Привыкли к походам ради дани, примучивания нового племени, просто защиты от ворога, желающего отнять добро. Но это все за богатство – говоря прямо, за деньги.

А вот так, бросить несметные полчища на завоевание женщины… От этого веет таинственно и сладко, даже у лютых ненавистников степняков в груди щемит, оно понятно – прикоснулись к прекрасному.

Яромир вздохнул, впереди показался княжий терем: такой неуютный, холодный, гадкий, противный, смердящий, бесполезный, ненужный без Умилы.

Глава восьмая

Лют шагал, печатая шаг. Аспид-змей свернулся вокруг шеи, морда уткнулась в грудную ямку, чудо-меч бессовестно дрых. Лют пару раз теребил белое кольцо, змей с недовольным шипением ослаблял хват.

Каменная тропа закончилась темным провалом, по стене уходили вниз узкие ступени, дно блестело слабыми отсветами багрового. В толстом слое пыли отпечатались глубокие следы. Пальцами гридень придерживался за стену. Снизу тянуло теплом – тяга на спуске как в печной трубе.

Лестница кончилась гладкой плитой, с двух сторон плотно обхваченной обшарпанными стенами скал, проем залит багровыми отсветами. Лют замешкался, гневно тряхнул головой, нарочито припечатал плиту каблуком.

В лицо тянуло теплом, кольчуга играла красноватыми бликами. Змей обеспокоенно приподнял голову, из пасти выметнулась упругая вилка, от стен отразилось шипение.

Плита без зазоров перетекла в мост: широкий, можно разлечься поперек с вытянутыми руками. Мост бугрился гладкими булыжниками, перил не было, каменный язык кончался в темном провале противоположной скалы.

Вход в Навь.

Лют поежился. Напоминание, что он, как воин, несет Правду, помогало мало. Устыдился, шагнул решительно.

Справа потянуло холодом, в скале возник темный провал размером со стену избы. Показалось, в большой нише кто-то есть, кожа лица зудела от острого взгляда. Уловил отголосок хриплого дыхания могучего существа, затем рыкнуло явственней, звякнуло, будто возили по камню… цепью?

Аспид-змей зашипел сердито, ткнул острой мордой в шею. Лют вздрогнул и заспешил к мосту. Сзади зазвякало громче, лопатки свело от тяжелого взора, полного угрозы. Оглянулся, но взгляд воткнулся в ровную тьму… порченную двумя блестками.

Стряхнул посторонние мысли и задумался о предстоящем деле. Шутка ли, проникнуть в подземный терем Нияна – самого жестокого из богов, разве что Ящер поспорит, – схитить адамантовый ларчик.

Мост красиво подсвечивали багровые блики и красно-желтые сполохи. В ущелье гулял теплый ветер – гудело ровно, завораживающе.

Лют прошелся по гладким булыжникам, от обширности и глубины пропасти в голове звенело. Глянул вниз – в широко распахнутых глазах отразился нескончаемый поток пламени.

– Огненная река, – прошептал Лют благоговейно.