Псы над пропастью

— Обязательно. В качестве тревожного вызова. Это обязательно документируется. Я сам запись сделал, как старший группы. Мы пошли. Для туристов маршрут до Сарматского плато рассчитан на двое суток. Там и остановки, и отклонения от основного направления, чтобы посетить красивые места, у водопада, скажем, сфотографироваться или еще где-то, на орлиные гнезда в бинокль посмотреть… Это обычно наш проводник показывает. Но эти шли без нашего проводника, потому что руководитель группы уже дважды ходил на Сарматское плато, дорогу, как уверял, помнит, карты при себе, сказал, имеет. Отказ от проводника-инструктора официально заверен подписью руководителя туристической группы. Как по инструкции положено, руководитель группы на маршруте такой категории сложности должен иметь как минимум звание кандидата в мастера спорта по туризму. Этот руководитель был матером спорта. Документы мастера мы отсканировали и приложили к записям в журнале. С этим делом у нас строго. Я порядок уважаю. Но мы сами туристическим маршрутом не ходим. У нас есть более близкие, хотя и более сложные пути. Местами даже очень опасные. Сегодня, например, один из нас чуть на осыпи не съехал. Страховка спасла. А всего нам, чтобы до Сарматского плато добраться, нужно пять с половиной часов вместо двух суток. Мы когда-то замеряли расстояние и время. У нас график специально для спасательной службы сделан — за какое время можно дойти к какому-то определенному участку заповедника.

— Да не тяни ты резину, рассказывай быстрее, не уводи в сторону, — сурово потребовал Шахмырза Чолахов.

— Пусть рассказывает, как ему удобно, — жестко перебил старшего прапорщика майор ФСБ. — Может, ему так легче с мыслями собраться. Не обращайте внимания, говорите.

Произнесено это было настолько категорично, что Чолахов, готовый уже еще что-то сказать в полном соответствии со своим интеллектом, язык прикусил и даже, кажется, слегка обиделся. Но он свои обиды людям, имеющим бо́льшую власть, нежели он, никогда вслух не высказывал. Проявлял, как сам считал, «адекватную мудрость». Где старший прапорщик выудил это слово, Солтанмурад не знал, но слово старшему прапорщику настолько понравилось, что он вставлял его везде, где было можно, и часто не к месту.

Солтанмурад продолжил:

— Короче говоря, мы двинулись прямым путем. Там есть определенные трудности — и даже несколько сложных участков, но мы их хорошо знаем. Тропы там такие узкие и крутые, что можно ходить по ним только в связке. Даже мы в связке ходим, а туристам без связки вообще там ходить запрещается. А большинство туда и не допускаются. Слишком опасные места. Ситуация нам, честно говоря, была непонятна, поскольку мы знали, что Сарматское плато безопасно, и, наверное, как-то подспудно мы не слишком торопились. В итоге получилось, что в пути мы были шесть часов двадцать пять минут. Я сам, как старший группы, время засекал. В итоге добрались до места уже в темноте. Вы бывали на Сарматском плато?

— Нет, — за всех ответил майор Хаджимырзаев. — Не бывали.

— Столбов и электрических фонарей там, понятно, нет. Это не дорожки турбазы. В начале ночи светят звезды. Потом, конечно, и луна выходит. Однако это не то освещение, при котором можно отправляться в поиск. Но вообще-то следует иметь в виду, что все, кто на плато идет, на нижних участках тропы набирают дрова для костра. Рабочие туристической базы специально их заготавливают и выкладывают рядом с тропой. Обычно туристы берут дров на два костра, чтобы разжечь вечером и утром. Там, на плато, дров не найти. И мы, поднявшись на плато, рассчитывали увидеть костер, который разожгли туристы. Но костра не было. Пришлось начинать поиск в темноте. А темнота и поиск в горах — это вещи не всегда совместимые. Большей частью — несовместимые. Кроме, естественно, экстраординарных ситуаций. Опасное это дело. А тут еще с Ногаем… что-то произошло… Честно говоря, я не знаю, что с ним случилось. Он у нас считался очень опытным спасателем. Хорошо подготовлен физически. Сам он, кстати, и предложил начать осмотр плато с края, от пропасти. Это единственное опасное место. С противоположной стороны обрыва нет, там плато плавно в хребет переходит. Мы все понимали, что такое упасть с обрыва, но возможности упасть нескольких человек, тем более целой группы, даже предположить не могли. Но там, у обрыва, случилось что-то странное. Я все видел прекрасно, несмотря на темное время суток. Звезды хорошо светили. Ногай подошел к краю, оглянулся на нас, и так вот, на нас глядя, вдруг заулыбался, крикнул: «Я — желтый дракон», и не глядя шагнул дальше. Я уверен, что он знал, куда шагает, хотя мне показалось, что он в каком-то ненормальном состоянии находится.

— В каком состоянии? — переспросил майор Хаджимырзаев.

— Может быть, излишне возбужден, но не постоянно, а временами. А потом будто бы в депрессию впадает. Только под ноги смотрит. Потом новый цикл. Непонятное состояние…

— Наркотики, — уверенно сказал первую свою фразу старший лейтенант спецназа ГРУ.