Псы над пропастью

Однажды во время совместных учений с китайским спецназом Ослябя увидел у китайских коллег пластиковые налокотники и наколенники, такие же примерно, какие используют сноубордисты и мотогонщики. Тогда он не удержался и спросил с некоторым удивлением, для чего они нужны. Китайцы, в свою очередь, удивились вопросу.

— Ползать хорошо по жесткой поверхности…

Работая локтями и коленями на жестком шершавом бетоне ливневой канализации, старший лейтенант вспомнил китайцев с их необходимым национальным рационализмом, который у нас заменяет стандартная фраза: «Спецназ может все…» Хотя «может» и «можно» — это вещи совершенно разные. Уже вскоре после того, как были пройдены первые пятьдесят метров до ворот и разведчики оказались на территории туристической базы, стала чувствоваться боль в локтях и коленях. Кожа под одеждой уже, может быть, была содрана.

Тем не менее командир взвода продолжал движение. Он всегда считал, что лучше сам пострадает, чем пострадают его солдаты. Он страдал и полз, полз и страдал. Точно так же страдали и ползли те, кто вышел в разведку вместе с командиром взвода. Но если солдаты привыкли к такому и будут делать свое дело, невзирая ни на что, то старший прапорщик, который, может быть, и имел когда-то, во времена службы в ВДВ, навык ползания, давно его потерял, и теперь, наверное, чувствовал себя не слишком комфортно. Но характер Шахмырза Чолахов имел сильный, и старший лейтенант, прямо за которым полицейский и полз, не услышал от него ни одного вздоха.

То, чего опасался старший лейтенант, отправляясь в эту разведку, — скопления листьев на поворотах канализации, не было страшным явлением, а, наоборот, удобным, поскольку листья плотным влажным слоем прикрывали неровный шершавый бетон, словно мягкое покрытие. Хотелось бы по этим листьям ползти и дальше, невзирая на то что от влажных листьев и одежда промокает. Но от угла в любом случае предстояло удаляться, и дальше под локтями и коленями оказался все тот же самый бетон, не заглаженный текущей водой потому, наверное, что ливни здесь были нечастыми.

Намечающийся дождь только поморосил и закончился. Правда, бетон он сумел чуть-чуть смочить. И хотя вода не лила людям в канализации за шиворот, бетон стал более липким, неприятным на ощупь. Не зная, как поведет себя планшетник в окружении экрана из бетона и решетчатого металла, Виктор Юрьевич все же взял компьютер с собой. И только тогда, когда практически потерял ориентацию и не мог сообразить, где они находятся, вытащил планшетник из сумки и вывел его из «спящего» режима. Оказалось, что отверстий в решетке достаточно для того, чтобы спутник пусть с задержкой на пару секунд, но нашел все же место, где планшетник спрятался. Линия канализации, которую разведчики взвода преодолевали после поворота, проходила рядом с центральной открытой площадкой, которую старший лейтенант, привычный к армейской терминологии, сразу мысленно окрестил плацем, и вела к спортивному городку с теннисным кортом и простейшими гимнастическими снарядами типа турников, сваренных из металлических труб, параллельных брусьев и «шведской стенки». Но эта линия имела и боковое ответвление. Однако спутник не показывал, куда оно ведет. Вообще на плане туристической базы, который по большому счету был не планом, а только картой спутниковой съемки, не было видно ливневки. Хотя вечером, после ужина, выходя вместе с солдатами из столовой, старший лейтенант обратил внимание на эти решетки. Там ливневка проходила под самым обширным крыльцом, и о решетку можно было почистить грязную обувь.

Виктор Юрьевич убавил яркость экрана до минимальной, при которой можно было различить изображение. Он опасался, что свечение из-под земли может привлечь внимание со стороны. Впрочем, пока разведчики находились в месте, хорошо освещенном фонарями, и потому там свечение не должно было броситься в глаза. Но дальше следовало проявить аккуратность и не «высвечивать» себя на мониторе. И вообще хотелось забраться в сторону от фонарей, чтобы иметь возможность безбоязненно приподнять решетку и осмотреться.