Читаем ПСС том 19 полностью

Метод превосходен. Применение его сразу показывает нам превращение сведущего историка в дюжинного либерального сикофанта: кадеты и все, что правее их, это, видите ли, «три главные политические течения», а все, что «левее» кадетов, это — «политическая судорога». Спасибо за откровенность, г. либерал! Но посмотрим все же, что вы нам скажете как историк. Три главные течения: первое — «демагогический монархизм». Его «смысл» — «защита старых социальных основ быта», «соединение неограниченного самодержавия»... (либерал, конституционный демократ, незаметно для себя переходит на точку зрения октябриста, защищающего ограниченное самодержавие) ... «с крестьянством на почве тех патриархальных отношений, при которых дворянство является естественным посредником между тем и другим»... В переводе с либерального на русский язык это означает господство крепостников («патриархальность») помещиков и черносотенного царизма. Г-н Милюков верно отмечает, что этот царизм становится «демагогическим», что он «отказывается от старой искусственной беспартийности или надпартийности и вмешивается активно в процесс организации партий в стране». Именно в этом, между прочим, состоит тот шаг по пути превращения самодержавия в буржуазную монархию, о котором говорит резолюция Декабрьской конференции социал-демократов 1908 года. Именно в этом состоит то новое, что составляет специфическуюособенность современного момента и что учла наша партия в ее современнойпостановке тактических задач. Верно отмечая некоторые черты процесса, г. Милюков,

178 В. И. ЛЕНИН

во-1-х, не додумывает до конца насчет экономических основ его, а во-2-х, боитсясделать неизбежный вывод о причинах силы крепостников-помещиков. Эта сила сводится к тому, что в Европейской России, по казенной статистике 1905 г., 10 миллионов беднейших крестьян имеют 75 млн. десятин земли, а 30 000 крупнейших помещиков (в том числе уделы, т. е. семейка Николая Романова) имеют 70 млн. десятин земли. Может ли Россия быть избавлена от «патриархальных» отношений без полного уничтоженияэтих крепостнических латифундий верхних тридцати тысяч, как вы думаете, г. историк?

Второе течение — «буржуазный конституционализм». Так называет г. Милюков октябристов. «Для крупной буржуазии, — пишет он, — данное течение, быть может, слишком консервативно по своей тесной связи с бюрократией и дворянством». Объединяет их «отрицательная задача: общая оборона против более радикальных социальных или политических течений». «Буржуазные конституционалисты 3 июня и 9 ноября», ища себе опоры, пытаются «ассимилировать себе хотя бы верхний слой крестьянской массы» («сильных и крепких» г. Столыпина). «Но этого рода социальный базис — пока еще весь в будущем». «Вот почему в поисках социального базиса данное течение, быть может, наиболее слабо обеспечено»...

У нас любят — даже, к сожалению, среди людей, желающих быть социал-демократами, — разносить «революционные иллюзии». Но может ли быть что-либо наивнее этой либеральнойиллюзии, будто социальный базис контрреволюционной буржуазии («общая оборона») и помещиков — «слаб», будто их можно разбить иначе, как самым решительным и беспощадным революционным натиском масс, восстанием масс? Серьезный историк опять уступает место дюжинному либералу.

Третье течение — кадеты. Г. Милюков называет его «демократическим конституционализмом» и поясняет, что «сущность этой позиции заключается в соединении радикальной политической и радикальной социальной программы». Историк совсем стушевался перед диплома-

ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО РУССКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА 179

том-политиканом. На деле — вся политика кадетов идет против радикализма масс. На словах — особенно на «совещании», где есть провинциальные кадеты, несколько ближе чувствующие настроение масс, — мы радикалы, мы печемся о демократизме и о массах.

Г. Милюков (особенно под впечатлением «совещания», должно быть) не заблуждается насчет масс. Он признает бесспорным, что «рост сознательности за последние годы огромный», что «причины массового недовольства не исчезли; быть может, они даже увеличились в числе и действие их усилилось в той же мере, в какой возросла сознательность». Но, если историк вынужден признать это, то либерал все же берет верх: «... в массах, по несчастью, оказалась» (в революции) «возможной лишь более смелая тайная демагогия, которая льстила традиционным взглядам и привычным ожиданиям массы. Эта демагогия связывала чисто искусственным образом понятный и законный лозунг массы «земля» с непонятным и неверно истолкованным лозунгом «воля». При этих условиях даже усвоение народным сознанием естественной связи между двумя лозунгами явилось лишь источником новых недоразумений и плодило те самые иллюзии» и т. д. и т. д. вплоть до «принципа»: ни революции, ни реакции, а «легальная конституционная борьба». На вопрос о возвращении к «старой тактике 1905 года» «необходимо категорически и резко ответить отрицательно».

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 мифов о Берии. Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917-1941
100 мифов о Берии. Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917-1941

Само имя — БЕРИЯ — до сих пор воспринимается в общественном сознании России как особый символ-синоним жестокого, кровавого монстра, только и способного что на самые злодейские преступления. Все убеждены в том, что это был только кровавый палач и злобный интриган, нанесший колоссальный ущерб СССР. Но так ли это? Насколько обоснованна такая, фактически монопольно господствующая в общественном сознании точка зрения? Как сложился столь негативный образ человека, который всю свою сознательную жизнь посвятил созданию и укреплению СССР, результатами деятельности которого Россия пользуется до сих пор?Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Лаврентия Павловича Берии, читатели найдут в состоящем из двух книг новом проекте известного историка Арсена Мартиросяна — «100 мифов о Берии».В первой книге охватывается период жизни и деятельности Л.П. Берии с 1917 по 1941 год, во второй книге «От славы к проклятиям» — с 22 июня 1941 года по 26 июня 1953 года.

Арсен Беникович Мартиросян

Биографии и Мемуары / Политика / Образование и наука / Документальное
10 гениев политики
10 гениев политики

Профессия политика, как и сама политика, существует с незапамятных времен и исчезнет только вместе с человечеством. Потому люди, избравшие ее делом своей жизни и влиявшие на ход истории, неизменно вызывают интерес. Они исповедовали в своей деятельности разные принципы: «отец лжи» и «ходячая коллекция всех пороков» Шарль Талейран и «пример достойной жизни» Бенджамин Франклин; виртуоз политической игры кардинал Ришелье и «величайший англичанин своего времени» Уинстон Черчилль, безжалостный диктатор Мао Цзэдун и духовный пастырь 850 млн католиков папа Иоанн Павел II… Все они были неординарными личностями, вершителями судеб стран и народов, гениями политики, изменившими мир. Читателю этой книги будет интересно узнать не только о том, как эти люди оказались на вершине политического Олимпа, как достигали, казалось бы, недостижимых целей, но и какими они были в детстве, их привычки и особенности характера, ибо, как говорил политический мыслитель Н. Макиавелли: «Человеку разумному надлежит избирать пути, проложенные величайшими людьми, и подражать наидостойнейшим, чтобы если не сравниться с ними в доблести, то хотя бы исполниться ее духом».

Дмитрий Викторович Кукленко , Дмитрий Кукленко

Политика / Образование и наука