ПСС. Том 06. Казаки

— «Да, поѣдемъ къ нимъ». И въ лицѣ его что-то странное, какъ будто ему стыдно и чего то хочется. Это съ нимъ рѣдко бываетъ.

Закладывается дѣдушкина желтая кабралетка и мы ѣдемъ черезъ эту милую поляну, этотъ милый лѣсъ съ караулкой, и онъ такъ неловко, но съ хозяйскимъ самодовольствомъ править караковымъ лопоухимъ Дьячкомъ, который добръ, какъ и онъ самъ, и черезъ эту милую, милую аллею подъѣзжаемъ къ барскому старому мрачному дому, въ которомъ такъ свѣжо, молодо, мягко, любовно. Лакей Михайло, молодой курчавый лакей-дѣвушникъ радехонекъ, что прiѣхалъ Пенсковъ еще съ прiятелемъ. Изъ окна мрачнаго дома глядитъ дѣтская головка и старушечье лицо въ платкѣ съ милой висящей кожей подъ подбородкомъ, какъ у пѣтуха. По песчаной дорожкѣ изъ сада идутъ два бѣлыя свѣтлыя платья и яркiе платочки. И солнце, и садъ, и цвѣты, и платочки, и зонтикъ, и лица, и смѣхъ, и ихъ говоръ женской дѣвичей, — все такъ радушно, весело. И милый бѣднякъ Пенсковъ, какъ просвѣтлѣлъ и какъ замялся, представляя меня. Какъ я этаго тогда не заметилъ!......

И опять я ѣду съ нимъ въ кабралеткѣ и опять садъ, цвѣты, и добрая, милая дѣвушка, и опять мы ѣдемъ вмѣстѣ и ужъ онъ меньше говоритъ, больше ходитъ и думаетъ, а у нея все счастливѣе и счастливѣе молодое милое лицо. Вотъ и ночь, кабралетка давно ждетъ подъ звѣзднымъ небомъ у воротъ и слышно, какъ Становой въ темнотѣ бьетъ съ нетерпѣнiемъ ногами по лапуху и фыркаетъ и катаетъ колеса кабралетки, а мы сидимъ въ гостиной; я у окна, онъ ходитъ въ другой комнатѣ, а она свѣтла, счастлива, въ бѣломъ платьѣ сидитъ за старымъ роялемъ и въ комнатѣ льются звуки и плывутъ черезъ окна, черезъ отворенную дверь балкона въ темный садъ и тамъ живутъ, и сливаются съ звуками ночи, которые сюда просятся въ гостиную.

«Нѣтъ, это не шутка», говорю я [себѣ], глядя на ея чистый лобъ, на этотъ профиль, на пристально блестящіе глаза и чуть сдвинувшіяся тонкія брови. «Мысль, и серьезная мысль, и чувство живетъ въ этомъ миломъ прекрасномъ тѣлѣ. Будетъ шутить съ жизнью, будетъ рѣзвиться. Я люблю васъ!»

Нѣтъ, зачѣмъ говорить? она знаетъ, она пойметъ!»

— «Прощайте, вамъ спать пора!» говоритъ Пенсковъ. И на крыльцѣ въ темнотѣ она стоитъ и чуть бѣлѣется; но я вижу, я чую ея улыбку, ея блестящіе глаза. «Пріѣзжайте же завтра», говоритъ она. Она думаетъ, что говоритъ: пріѣзжайте завтра, а она говоритъ: «я люблю васъ!» И въ первый разъ она говоритъ это.

А Становой махаетъ своимъ глупымъ хвостомъ черезъ возжу и везетъ куда то. Вези, Становой, — голубчикъ Становой, какъ я люблю тебя, какъ я люблю Пенскаго, какъ я люблю ночь съ ея звѣздами, какъ я люблю кабралетку, какъ я люблю Бога, какъ я себя люблю за то, что я такой прекрасный! А онъ, бѣдняжка, сидитъ и дудитъ свою папироску и промахивается концами возжей по убѣгающему крупу Становаго. И опять ѣдемъ черезъ милую поляну, и на ней туманъ, и переѣзжаемъ черезъ шоссе и тутъ выходитъ мѣсяцъ, и шоссе дѣлается бѣлое, серебряное, и опять проѣзжаемъ милый лѣсъ съ караулкой, a тѣни ложатся черезъ пыльную дорогу и отъ караулки черная тѣнь падаетъ на росистую.

«Непремѣнно же пріѣзжайте завтра!» сказала ты, милая дѣвушка. Пріѣду и никогда не уѣду больше безъ тебя! И напрасно я уѣхалъ. Она любила меня. — А ты развѣ любилъ ее? говоритъ внутренній голосъ. Нѣтъ? такъ и не плачь. Развѣ мало счастья на свѣтѣ? мало въ тебѣ силы любить?....

Утро застало Оленина на 3-й станціи. Онъ напился чаю и благоразумно прямо усѣлся въ саняхъ, уложивъ акуратно всѣ чемоданы и узлы, зная, гдѣ все находится и зная, гдѣ у него деньги и сколько, и гдѣ видъ, и гдѣ подорожная и шоссейная росписка, и сумка, и чемоданъ и погребецъ, и одѣяло. И все [такъ] акуратно и практично, что ему весело стало. Днемъ онъ считалъ проѣханныя версты и число ихъ до города и гдѣ обѣдать, и гдѣ чай пить, и когда пріѣдетъ. Разчитывалъ тоже деньги, и число, и сроки долговъ. Къ вечеру по его вычисленію до Ставрополя оставалось ⁷/₁₁ съ половиной всей дороги. Опять онъ хотѣлъ задремать. — Воображеніе его теперь уже было на Кавказѣ.[67] —

Я пріѣзжаю въ полкъ, онъ идетъ вечеромъ въ экспедицію. Полковой командиръ совѣтуетъ мнѣ остаться, къ удивленію его я не соглашаюсь, лошадь готова, оружіе куплено, мы идемъ и прямо попадаемъ на засаду. «Не бойтесь, друзья, впередъ, ребята!» — «Вотъ тебя то мнѣ и нужно!» и я бросаюсь на однаго изъ Наибовъ, который весь въ бѣломъ. Онъ не можетъ выдержать моего натиска. Они бѣгутъ, солдаты окружаютъ меня и мы проникаемъ въ горы. Я заслужилъ уваженье. Меня спрашиваютъ, что дѣлать дальше. Я хожу одинъ по горамъ, узнаю народъ и мѣста и возвращаюсь. Я ничего не отвѣчаю на вопросы. Я составляю планъ мирнаго покоренія Кавказа. Я доказалъ уже, что я такое въ сраженьи, и теперь смѣло могу отказаться. Не нужно войны. Мы идемъ спокойно впередъ, народы высылаютъ намъ заложниковъ. — Я избираю главную квартиру въ одномъ изъ ауловъ и благословляемъ всѣми.