Псоглавцы

Кирилл понял, что Годовалов украл у туристов лодочный мотор. А выкупил его у Лёхи, наверное, Мурыгин. Кому же ещё? Но говорить об этом не хотелось. Кирилл решил напрямик спросить у Мурыгина про Псоглавца. Телефон с диктофоном он оставил в школе, на подзарядке, но ведь не похоже, чтобы Мурыгин мог что-то рассказать.

— А почему там на иконе святой с собачьей головой нарисован?

— Хер знает. Старая икона-то.

Кирилл догадался, что у Мурыгина кончился бензин для движения дальше вдоль по беседе. Кирилл опять разлил водку.

— А себе чего половинку наливаешь?

— Я же городской. У меня такого здоровья нет, как у вас.

Мурыгина ответ удовлетворил. Он снова выпил и закусил луком.

— Ихону при Ифане Хросном нарисофали… — просипел Мурыгин.

— Ну и что?

— У Грозного армия была — с собачьими головами и мётлами. Вот ихнего святого так и нарисовали.

Мурыгину было всё ясно про Псоглавца, вопросов не возникало. Кирилл подумал, что правда о Псоглавце, святом Христофоре, в деревне не только не известна никому, но даже и не интересна.

— Мог бы я сам эту икону продать, давно бы и продал, — сообщил Мурыгин. — Только в Семёнове её не возьмут, а в Нижнем у меня подвязки не те. В Москве, понятно, всё можно. Ладно, ваша добыча.

— А как у вас торговля? — Кирилл быстро свернул с покатой тропки.

— Нормально.

— Покупателей-то немного…

— Почему немного? — даже обиделся Мурыгин. — Лошаки всё лето плывут. Одичают на реке. Чего у себя в городе на хер не брали, нос воротили, тут сметают. Надо просто башкой думать, где чего продавать. Я в Семёнове в «Хозтоварах» спрашивал у Наташки: часто плоскогубцы берут? Она говорит, штук двадцать в год. А у меня столько за три месяца уходит.

— Да-а, у вас всё рассчитано, — уважительно сказал Кирилл.

— А ты думал? Только в Москве умные живут? Надо прикидывать, где чего можно брать.

— И чего тут можно брать, в Калитине?

— От своих — пенсию. Тут половина всех пенсий — моя.

Мурыгин ничуть не смущался цинизмом своего расчёта.

— Всё равно мало, — провоцировал Кирилл.

— Мало, — согласился Мурыгин. — Но есть лошаки. Есть река. Наши рыбу берут — куда девать? Чё-то продадут туристам, а остальное? Вот тут и Павел Константиныч нужен. Увези на рынок, родной. Есть лес.

— Заповедник же.

— Ну, да. Заповедник — херово. Раньше можно было на лося там охоту, на кабана, а щас егеря больше сдерут, чем выручишь… Хотя всё равно можно. Да от леса не зверя брать надо. Бабы вон ягоды собирают, грибы, травы лечебные, а кто всё продаёт? Я.

Кирилл вспомнил, что и Лизу в первый раз он встретил, когда она собирала ягоды. Видно, тоже сдавала их Мурыгину.

— Лес — это дрова, — откровенничал захмелевший на старые дрожжи Мурыгин. Он снова разливал водку. — У меня егеря всё подмечают. Могу делянку указать, чтоб без порубочного билета, могу сам машину брёвен подогнать. Но этого понемногу, зарываться нельзя.

— Вы тут всей округе хозяин, — добавлял масла Кирилл.

— А без хозяина ничо нигде никогда не бывает. Кто-то всегда чо-то берёт. Если ты об этом не знаешь, так сам дурак. Хозяин у всего есть.

Не бери у нас ничего, вспомнил Кирилл. Он покивал, словно осмыслял величие Мурыгина, но во власть Мурыгина не поверил. Никакой Мурыгин не хозяин. Просто самоуверенный жлоб.

— Был до меня настоящий хозяин — кум на зоне, был, да сплыл, — с тайным удовлетворением сообщил Мурыгин.

— Без зоны хуже стало жить?

— Хуже, даже мне, — вздохнул Мурыгин. — Зона тут всё отстроила. На зоне чо угодно можно было взять. При зоне и деревня всем была нужна. И зэкам, и охране, и властям. Люди были, жизнь. А щас чего? Только лошаки. Лошаки, они и есть лошаки.

— А вы тогда кем работали, Пал Константиныч?

— Я-то? Я тогда молодой был. Машинистом работал. Когда мотовоз водил, когда мотрису. Каждый день в городе бывал. Всё, что нужно в городе, шло через меня. Дела кипели.

— Мне говорили, у вас и сейчас дрезина есть, — припомнил Кирилл.

— Есть, ну и что? Я её у начальника выкупил. Хера ли дрезина, когда дороги нет? Сам кум меня и кинул. Мне дрезину продал, чтобы я по рельсам катался, а рельсы ещё кому-то загнал на металлолом. На, жри, Паша, поминай добрым словом. Сразу за карьерами дорогу и разобрали. Теперь на дрезине можно только отсюда до карьеров, а дальше хер. Ну, своим-то я сдаю дрезину, чтобы за торфом ездили, только это не деньги. Не на то я рассчитывал.

— А как же вы товар из города возите?

— Не я вожу. Мишка, сын. Раз в неделю приезжает. Он в Нижнем живёт, у него «буханка» своя. Парень с башкой, молодец.

Кирилл обрадовался, что разговор сам собой выворачивает на тему машины.

— Машина — это главное, — сказал Кирилл. — Без машины — конец. У нас вот автобус. Только боимся его ночью на улице оставлять. Лёха Годовалов грозился искурочить.

— Годовалов может, — весело хмыкнул Мурыгин. — Годовалов да Саня этот, зэк, вообще безбашенные. Была бы страна нормальная, так сидели безвылазно бы. А так волокут всё, что не приколочено. Чего не своруют, то сломают или изгадят. Гондоны.

— Нам бы автобус защитить, Пал Констаниныч… — заканючил Кирилл. — Посоветуйте… Вы ж тут главный.