Психософический трактат

В нем – в знаке [слове (или другом знаке, его заменяющем), означающем] я вижу самого себя [означающее, предмет], к знаку, к этой фиктивной инстанции, устремлены все мои помыслы.

Как же я не осознаю всей его фиктивности и абсурдности своих «надежд»? Ведь то, что я могу наполнить [толкование, реестр свернутых функций] его [знак, означающее] чем угодно, прямо свидетельствует о его «пустоте».

Знак [слово (или другой знак, его заменяющий), означающее] – это «одеяние голого короля». Но ведь «королю» должно было быть «холодно», как он мог не заметить этого?! Такова «сила» знака [означающего], которая – суть моя «сила», но отныне мне не принадлежащая.

Способный существовать без знака [моей лингвистической картины мира], я не способен представить себе [высказывание], что я буду существовать без него [знака, означающего]. Мне кажется, что на знаке зиждется все мое существование, и, возможно, это величайшее из моих заблуждений, а также сильнейший из моих страхов.

6.2332 Подобная «безразмерность» (возможность любого толкования и определение любого функционального аспекта) и «мистичность» знака [слова (или другого знака, его заменяющего), означающего] создала лучшие условия для возникновения религии, т. е. «идеи» «Бога» (на последнюю распространяется все сказанное выше относительно высказывания [компиляции означающих]).

Несостоятельность религии очевидна, поскольку размещение «Бога» [означающее, предмет] в моей лингвистической картине мира (благодаря означиванию) представляется, мягко говоря, кощунственным делом. Такой «Бог» [означающее, предмет] занимает какую-то «периферийную епархию» в иерархической сети моей лингвистической картине мира, не будучи ни Миром [есть], ни даже хотя бы именем [бытие]. Причем, «Ему» [означающее, предмет] отводится, вменяется роль своеобразного «чинщика», «латающего» своей «безразмерностью» несуразности моего [связь моей лингвистической картины мира с моей схемой меня] устройства.

Однако, издержки подобного «вспомогательного инструмента», поддерживающего пресловутую и фиктивную устойчивость моей лингвистической картины мира, более чем очевидны: «Бог заставляет меня говорить».

Поскольку же ни «фигуры», ни «правила» этой игры не могут быть определены, то эта «речь» [высказывания, компиляции означающих] ни о чем и способна порождать лишь противоречия. Говорящий – я играемый, и с этим ничего нельзя поделать, поскольку это «моя игра».

6.2333 Но есть один Тот, Кто заставляет меня молчать.

6.3 Замкнутый в самом себе, я [значение, предмет] оказываюсь играемым, а следовательно: у меня самого нет выхода из собственной замкнутости, и если мне не помогут «снаружи», мое положение не изменится.

6.31 Однако, понятно, что помощь «снаружи» представляется весьма сомнительной. Вследствие моей «внутренней» замкнутости, любая вещь (равно как и знак, воспринятый мною как означающее) становится моей, ведь все вещи существуют для меня в отношении со мной.

6.311 Однако, известно также и то, что акция сама по себе – не вещь, равно как и Мир; с другой стороны, вещь в отношении с другой вещью (об имени ничего сказать нельзя, ибо оно предполагается лишь гипотетически, так что в данном случае я имею в виду значение) [значение] – содержательна, а содержательность неконвертируема и потому определяет мою замкнутость.

6.3111 Следовательно, для того чтобы преодолеть собственную замкнутость, мне необходимо быть [есть] Миром, что, впрочем, не исключает возможности акций [отношений], однако, исключает отношения меня как вещи [значение] с другими вещами [значение].

6.3112 Иными словами, выходом из содержательности был бы выход из контакта значений моей схемы меня и значений моей схемы мира. Это было бы возможно в том случае, если бы можно было нарушить правило комплементарности значений моей схемы мира и моей схемы меня.

В этом случае конфигурации моей схемы мира и моей схемы меня редуцируются, по крайней мере, их никак нельзя принять во внимание, поскольку их несостоятельность в такой ситуации весьма очевидна и не требует дополнительных разъяснений.

6.3113 С другой стороны, никакое нарушение правил комплементарности [контакты моей схемы мира и моей схемы меня] невозможно, пока не устранены противоречия континуума существования, ибо «дурная жизнь» – это «жизнь прежним», а как можно нарушить нечто, что «предстоит», глядя при этом «назад»?

6.312 Устранить противоречие континуума существования можно лишь через нейтрализацию производных суждений, для чего потребуется, с одной стороны, редуцировать высказывания [компиляции означающих], обеспечивающие данные производные суждения [контакты моей схемы мира и моей схемы меня], а с другой стороны, необходим опыт (причем, многократный), способствующий «угасанию» данных производных суждений [контактов моей схемы мира и моей схемы меня].

6.3121 Однако же, как могу я сам редуцировать свое же высказывание [компиляция означающих], которое определяется моим же (пусть и производным) суждением [контакт моей схемы мира и моей схемы меня]?