Психика и жизнь. Внушение

Надо здесь особенно подчеркнуть, что вечное существование человеческой личности мы усматриваем не в ее соучастии в создании собственно материальной культуры народов, ибо эта культура так же тленна, как и человеческое тело, но в прогрессе самой мысли. Здесь припоминается известный стих Державина: «Река времен в своем течении уносит все дела людей и топит в пропасти забвенья народы, царства и царей». Да, исчезают с лица земли народы, забываются их боги и цари, но достигнутый народами духовный прогресс, который возводит дикаря на степень цивилизованного человека, не исчезает и не утрачивается, а, накопляясь из поколения в поколение, приводит к совершенствованию человеческой личности и тем самым дает дальнейший толчок развивающейся духовной человеческой культуре. Материальные блага гибнут, но духовная культура человека остается, и, если она утрачивает благоприятную почву в месте своего первоначального развития, она переходит в другие страны, продолжая здесь развиваться с новой силой. Так, в Древнем мире мы видим средоточие духовной культуры на берегах Средиземного моря, сначала в Египте, затем в Греции, после того в Риме, затем в Испании, после чего оно переходит в страны Западной Европы и частью в Америку, затем, быть может, перейдет к Востоку. Но, несмотря на перемещение человеческой культуры в разные эпохи, она не утрачивала ни однажды своей преемственности.

Могут сказать, что когда речь идет о создании духовной человеческой культуры, этого живого духовного общечеловеческого организма, то имена огромного числа предков, несомненно, участвовавших в созидании этой культуры, утрачиваются навсегда и в потомстве сохраняются только имена отдельных личностей, счастливо выделившихся в ходе истории человеческой культуры. Но разве в именах дело.

Много ли мы знаем, например, о создателях халдейской культуры или создателях недавно открытой древней культуры американских инков?

А между тем та и другая культура есть, несомненно, факт. Очевидно, и тогда были громкие и прославленные имена, которые затерялись во тьме прошлых веков, а где они ныне?

Что в мире нашем значит слава?
Лишь звук гремящий и пустой,
Она коварная отрава
Средь общей пошлости людской.
Как фимиам благоухает
Пред ликом дивного Творца.
Она ревнивый слух ласкает
Подобно голосу певца;
Но как с дыханьем непогоды
Повянут нежные цветы,
Так под капризом строгой моды
Померкнет слава – дань мечты.

Да нужно ли вообще знать, кто именно были создатели тех или других творений человеческого духа, например «Илиады» или «Слова о полку Игореве?» Так ли уж важно знать, принадлежат ли именно Шекспиру творения, ему приписываемые? «Кто был творец Макбета, Гамлета, Лира? – говорит Гнедич. – Да не все ли равно? Я повторяю слова Твена: „Бэкон ли это был, другой ли кто – актер ли, сын мясоторговца из Стратфорда. Важно то, что до нас дошли изумительные перлы человеческого творчества, перед которыми склоняются писатели всего мира. Все Гомеры, Овидии, Данте, Гюго, Расины, Мольеры, Гете, Шиллеры, Байроны меркнут перед ярким солнцем ослепительного творчества Шекспира“».

В конце концов, «что в имени тебе моем?» Достаточно знать, что эти великие творения, до сих пор действующие обаятельным образом на современного человека, явились в результате синтетической работы большого ума той или иной эпохи, и в этом вся суть.

Я напомню здесь один из эпизодов, бывших во время Великой французской революции, когда дух человека возвышался над обыденной действительностью. Во время работ под крышей одного дома двое рабочих внезапно почувствовали, что доска, на которой они держались, подломилась и им неизбежно грозила гибель. «Кому умирать – одному или обоим?» – мгновенно промелькнуло между ними. Один заявляет, что у него семья и дети, и мгновенно другой товарищ, будучи холостым, бросается вниз и погибает, спасая тем самым жизнь своего товарища-семьянина.

Во время Севастопольской кампании на поле чести остались друг возле друга два раненых врага – один из них был русский, другой француз. Оба страшно страдали от холода. Наутро русский проснулся бодрым и заметил, что он был прикрыт плащом француза, который лежал возле него мертвым.

Во время бывшей Русско-японской войны одно русское военное судно, после боя, не будучи в состоянии сопротивляться, уже сделалось добычей неприятеля, но в то время, когда его влекло японское судно в плен, два русских моряка, оставшиеся на судне и не замеченные другими, спустились в его трюм и, открыв кингстоны, потопили и себя и судно в пучине моря, спасая тем самым честь Андреевского флага.