Психиатр

— А можно было понять и не брать в голову! — парировал брат, оставляя за собой последнее слово в споре. — Я бы, например, так и сделал.

Савелий давно привык к тому, что укорять, обвинять или стыдить двоюродного брата бессмысленно. Тот все равно вывернет все наизнанку, и ты сам окажешься виноватым. Но нельзя же все время покорно сносить его хамство. Иной раз и пнуть хочется. Вполсилы, любя, по-родственному.

Не бери в голову! Прекрасный совет! Тебе нагадили на голову, но ты не бери. Тебе плюнули в душу, а ты все равно не бери! Возьмешь — сам же и виноват будешь. И выражение такое дурацкое: «Не бери в голову». Взять можно в руки или в рот, если уж на то пошло.

Три выражения неизменно раздражали Савелия: «Не бери в голову», «Будь проще, и к тебе потянутся люди» и «Ты (как вариант — вы) же доктор».

Последнее порой просто бесило. Ты же доктор, значит, всем должен… Чаще всего этой фразой пользовались пожилые соседки: «Савелий Станиславович, не померяете мне давление? Извините, что так поздно, но вы же доктор…», «Савелий Станиславович, не посоветуете, что мне лучше пить от давления? Я в курсе, что вы не кардиолог, но вы же доктор…», «Савелий Станиславович, не посмотрите моего внука? У него сыпь какая-то… Ничего, что вы взрослый доктор и психиатр, вы же все-таки доктор…».

Савелий измерял давление, смотрел на сыпь у внука, советовал, консультировал. Надо же поддерживать хорошие отношения с соседями. Сам виноват, надо было после окончания института распространить по дому дезинформацию, сказать, что поступил в ординатуру по патологической анатомии. Их народ как-то побаивается, не надоедает им. Увы, вся округа знает, что в четвертом доме живет врач-психиатр. Недавно на улице подошел какой-то респектабельно-вальяжный мужик и поинтересовался ценой освобождения сына от армии.

— А при чем тут я? — опешил Савелий.

— Вы же в диспансере работаете, небось все ходы-выходы знаете, — не моргнув глазом ответил мужик. — Я к вам по-соседски…

Савелий не стал говорить соседу, что он думает о подобной бесцеремонности. Просто сказал, что ходов-выходов не знает. Мужик ушел, вроде как не поверил, ну и шут с ним…

В разговоре возникла пауза. Первым молчание нарушил Виталик.

— Давай выкладывай, что у тебя есть! — потребовал он. — Время дорого.

С учетом данного факта Савелий уложился в пять минут. Засек зачем-то по часам.

— Ты можешь не верить моей интуиции, — сказал он в заключение, — но…

— Ей я верю, — перебил Виталик. — И к аптекарю твоему обязательно присмотрюсь. А сейчас ты меня послушай, брат…

Голос стал твердым, брови сошлись на переносице, взгляд стал жестким. Суров мужик, любому челябинскому сто очков вперед даст.

— Ты головой своей думаешь иногда, или она тебе только для ношения прически нужна?

— Давай без риторических вопросов, — попросил Савелий. — И к прическе нечего цепляться, если ты стрижешься коротко, то это еще не означает, что мне нельзя носить волосы длиннее. Да, я понимаю, что поступил немного опрометчиво…

— Потащиться с человеком, которого подозреваешь в шести убийствах, в глухое место, да еще по темноте! — Виталик хлопнул ладонью по столу. — Это ты называешь «немного опрометчиво»? Да он же мог тебя придушить, пырнуть ножом, толкнуть под машину…

— Пристрелить, четвертовать, лишить невинности…

— Ты смеешься, но забываешь, что хорошо смеется тот, кто смеется последним! Недавнюю историю про маньяка с молотком на Ярославском шоссе помнишь?

— Даже и не знаю. — Савелий действительно не слышал ни про какого маньяка с молотком. — Кто такой? Кого он убил?

— Семерых женщин в подъездах и участкового старлея. Тот его задержал как подозрительного, доставил в опорный пункт, а мужик завладел пистолетом, участкового застрелил и сбежал. Оружие с собой унес, так с ним и проходил до задержания.

— Расскажи поподробнее, — заинтересовался Савелий. — В первую очередь про мотивы.

— Да обычные — корыстные. Проломит череп, заберет деньги. Мог сережки из ушей вытащить или шубу снять. Маньяком его народ прозвал, но на самом деле никакой он не маньяк. Но я к чему про него вспомнил? К тому, что убитый старлей был сотрудником, владел приемами, но тем не менее преступник обезоружил его и убил. А тебя-то…

Презрительное «А тебя-то…», усиленное кривоватой улыбкой, вывело Савелия из равновесия.

— Знаешь что, брат мой?! — рявкнул он так, что стали оборачиваться сидящие за соседними столиками люди. — Физическая сила — это еще не показатель… качества! И не надо мне вот этого! И улыбочек не надо! Тоже мне, супермен нашелся! Терминатор из Останкино!

Виталик повел себя правильно, как будто это он был психиатром, а не Савелий. Дал выговориться, не перебивая возражениями, потом резко сменил тему.

— Мама-то как? — спросил он. — Все ли у нее в порядке?

— Не знаю! — буркнул Савелий, понемногу успокаиваясь. — Давно не созванивались. Ты мне зубы не заговаривай, я тебе не Лариса!