Псих. Разбег (СИ)

Время мы выдерживали чётко. На подлёте к крыше Кот дал знак, и я врубил сирену. Мощный бас пожарного ревуна заставил содрогнуться благополучных обывателей, ранними пташками спешащих поутру на хорошо оплачиваемую работу, и тех, кто в это же время с работы возвращается, удовлетворённый ещё одними спокойно прожитыми сутками; вырвал из сладкого утреннего полусна мирно дремлющих сторожей в пустых зданиях и заведениях; встрепенулись, показалось мне, даже листья деревьев на бульваре. Каждый из людей, наверное, с облегчением подумал в эту секунду: "Какое счастье, что это не ко мне".

На крыше казино двое охранников, только что подсадивших на подножку флайкара старичка-казначея и уже поднимавшихся следом, остановились и посмотрели в нашу сторону.

***

Вечер накануне ограбления я провёл с Ликой.

В этот раз я принёс с собой бутылку вина - ординарного красного.

- Можешь не пить, - сказал я суховато, прямо в дверях демонстрируя хозяйке свою покупку. - Я сам выпью бокал, максимум два. Но орать не смей. Сегодня не смей.

- Я не буду, - отозвалась она тихо. - Сегодня не буду, милый. И даже выпью с тобой немного. Только... видишь ли, Птаха, у меня нет бокалов.

Так что мы цедили кислое и терпкое вино из гранёных стаканов, мелкими глоточками, а вслед за каждым глоточком клали в рот по арахисовому орешку в глазури из чёрного шоколада, катали орешек на языке, чтобы глазурь чуть подтаяла, а потом раскусывали эту ароматно-горьковатую сладость, и снова делали глоточек вина.

- Остался один орешек, - вздохнула Лика, поднимая тёмно-коричневую горошину тонкими пальцами с ярко-алыми коготками. - Возьми себе. На удачу.

Я покатал орешек по ладони и сунул в нагрудный карман.

- Нет, съешь! - запротестовала Лика.

- Завтра, - пообещал я.

***

Тот из охранников, что уже стоял на подножке, соступил одной ногой вниз и так и застыл с обалдевшей рожей у открытого люка флайкара; второй неуверенно тянулся к лучемёту.

Бешено завывал ревун.

- Этих бей сразу пеной! - крикнул мне Кот. - Этих надо стопроцентно выключить!

Утяжелённая дверца люка вздрогнула и медленно поползла вниз, отсекая внутренности бронированной леталки-сейфа и от охраны, и от тех, кто вздумал бы на эти внутренности без должных оснований покуситься.

- Пену, Птаха! - резко бросил Кот. - Пора!

***

Весь вечер мы с Ликой почти не разговаривали.

Это не было напряжённым молчанием взволнованных людей. Скорее, наоборот - свидетельством покоя, воцарившегося в крошечной квартирке и в душах двух одиночек, случайно повстречавшихся и подаривших друг другу немного драгоценного тепла. В этот вечер мы молчали не порознь, а вместе, и редкие малозначащие фразы и реплики гармонично вплетались в это молчание, не разрушая его.

Только в первый раз пригубив вино, Лика спросила:

- Птаха, наверное, я должна сказать тост?

- Не должна, - качнул я головой, невольно вспомнив те многочисленные и пошлые банальности, которые обычно произносят люди в подобных случаях.

Подумал и добавил:

- Впрочем, если хочешь, скажи.

- Ладно.

Лика подняла стакан на уровень глаз и чуть-чуть накренила его; тонкая струйка темно-рубинового вина пролилась на стол.

- Это сегодняшнему дню, - улыбнулась она.

Взяла с комода ещё один стакан и, сосредоточенно нахмурившись, перелила в него ровно половину вина из своего. Отняла, не спросясь, мою посудину и долила третий стакан доверху.

- Это нам с тобой на завтра, - деловитым тоном сообщила она, выставляя полный до краёв стакан на комод.

Если я правильно понял, это и был её тост.

***

Напряжённая, мощная струя пены ударила по крыше, на глазах выращивая белоснежные айсберги и сугробы, сбила с ног и безжалостно швырнула о борт флайкара двоих не вовремя замешкавшихся охранников, потекла к "стакану", возле которого уже рвали с ремней лучемёты ещё двое, шибанула им под ноги, наддала напора - и в ту же секунду, прежде, чем я плюхнулся брюхом в пузырящуюся подушку, Кот высунулся из верхнего люка и швырнул первые газовки. Кидал он их связками по три штуки: две связки ушли к "стакану", две - прямо под броню флайкара. Это были даже не слезоточивки, а что-то более крепкое, парализующее; Кот предупреждал, что и в фильтрующих масках лучше не находиться в этой дряни долго, а то можно "поплыть".

Долго мы и не собирались.

Тихо зафукал стационарный лучемёт: это прочухались те, что в "стакане". Первые лучемётные очереди саданули по обшивке пожарной леталки; я успел выйти из слияния - в последний момент, но вовремя. Кот ответил, ведя беглый огонь из-за приоткрытого щитка левого люка. А из правого, расшвыривая гранаты, уже сыпались Танч и Полоз - моё прикрытие на случай, если охранники ещё боеспособны.

***

Было уже поздно, когда мы с Ликой легли в постель - тихо, по-домашнему, без всяких игр и изысков.

- Не выспишься, Птаха, - сказала она, проводя рукой по моим волосам.

- Угу, - отозвался я, уткнувшись лицом ей в шею.

- Тебе бы идти пора.

- Успею.

- Завтра на работу не пойду, пожалуй.

Я поцеловал её в ушко, отведя пальцем тонкую русую прядь.