Псих

– И поэтому же, мне предоставляется ещё, как далеко не бесплатный бонус, страховка жизни, – не слушая доводы агента, циничен Илья.

– Ну вот, как всегда. В начале все такие вежливые, а как коснётся дела – все становятся какими-то нервными, – вдруг сорвалась Мария, что редко бывает с той стороны стола, что объясняется малой опытностью страхового агента, только недавно, занявшей это место, освободившееся в связи с большой текучкой кадров, которые так и не сумели застраховать себя от ежедневных стрессов.

– Хорошо, я подумаю, – выходя из кабинета страховой компании, сказал Илья, давая себе зарок: ни ногой сюда.

– Ну и что, без страховки будешь ездить, – не умолкает Ден.

– Понятно, почему новенькая тебя отшивает, – парировал Илья, на что Ден только махнул рукой и, заметив что-то отдалённо похожее на автобус, устремил свой взгляд на его подход.

– А может, просто день выдался неудачным? – вспоминая тот день, размышлял Илья. – Ведь можно было сходить и в другую страховую компанию, а там, глядишь – другие условия, и вопрос со страховкой можно было бы решить. Хотя, кого я обманываю…

После того, как Илья купил билет у кондуктора, он, размышляя, вернулся к своему занятию, требующего от него большой внимательности, а именно: наблюдению в окно автобуса, за которым (как утверждают все водители автобусов, в зависимости от выбранного ими скоростного режима) перемещаются в обратную сторону всякие объекты внешнего мира, из которых, по большей части, он и состоит. Что для самого наблюдателя кажется в корне неверным и, скорее всего, вызвано бахвальством этих, всегда старающихся выделить себя, как ведущих, водителей автобусов.

Для Ильи, как и для многих людей, в качестве пассажиров наблюдающих за перемещениями объектов мира в окно, существует своя истина, в которой однозначно звучит: если бы не они – вряд ли перемещение автобуса имело бы какой-нибудь смысл, а значит, они, может быть, не технически, но каким-то неведомым способом, не только заставляют двигаться это транспортное средство, но и объекты за окном. И не будь их, наблюдающих за этими объектами, то вряд ли бы они смогли прийти в движение, так и оставаясь на одном месте.

И если для за стекольных объектов движущим объектом были вы, находящиеся в автобусе, то для вас – видимость была обратной, уже с движущими объектами там, вовне.

Таким же образом можно было смотреть и на общество с его людским наполнением, среди которых протекала жизнь Ильи, для которого, правда, не всегда было ясно: то ли он движется среди них, то ли же они двигаются вокруг него, тем самым создавая иллюзию его движения.

И сейчас, глядя в окно, Илья смотрел не в какую-то там даль. Его взгляд сконцентрировался на самом близком, а именно – на самом окне, в котором он видел не только своё отражение, но и мелькание неясных образов за ним, которые способствовали воображаемому очертить себя на этом окне, как в случае множественного повторения какого-нибудь слова, когда оно после двадцатого повторения теряет для вас свой смысл.

Так и Илья, уставившись в своё отражение (в зависимости от хода своих мыслей), видел уже не себя – перед ним мелькали и проносились со скоростью мысли все те лица, которые окружали его в жизни, пока на последнем лице и не зафиксировался взгляд Ильи, изучающе смотревшего на этого, вошедшего в его жизнь Модеста.

Модест…

А кто, собственно…

Глава 7 Анархиста вызывали?

Илья, спрятавшись за небольшой постройкой, наблюдает за водителем, припаркованной здесь на стоянке, в ста метрах внизу от ресторана, автомашиной управляющего их банка Л. Л.

«Ну, давай, уже пора сходить в туалет!», – про себя озвучивает желания водителя Илья, держащий в руке бутылку, но не с каким-нибудь недопитым и даже непочатым пойлом, а судя по тому, что вместо пробки из горлышка свисает кусочек тряпки – это наводит на определённые мысли, в особенности у тех, кто знаком с различными поваренными книгами, в которых основное место занимает место приготовление совсем несъедобных блюд.

– Ну вот, молодец. – Заметив, что водитель, ещё раз оглянувшись вокруг, дабы зафиксировать расположение объектов, откидывает какую уже по счёту выкуренную сигарету и заходит внутрь ресторана, Илья расплывается в улыбке.

Илья спешно достаёт из кармана зажигалку и, поднеся её к своему лицу, скрывающемуся под «балаклавой», сквозь прорези смотрит на своё технически продвинутое (по сравнению с первыми булыжниками) орудие пролетариата в виде бутылки, в которую залита горючая смесь, предназначенная для уравнивания имущественных различий в этом мире полном диспропорций, который требует вашего деятельного участия, дабы сгладить все эти углы несправедливости.

А ведь Илья немалое время готовился к этому действию, как технически – осматривая пути отхода и подхода, подготовки сменной одежды, самого орудия уравнения, так и, конечно же – своей внутренней мобилизацией, чтобы суметь не дрогнуть в самый последний момент. Вот он и наступил, а Илья, кажется, дрогнул, смотря на эту бутылку и не решаясь сделать последний шаг.