Псевдоним «Эльза»

– Разве большевики могут быть союзниками Германии? – осторожно произнесла Маренн. – Это неестественно, этот пакт – лицемерие, ведь совершенно очевидно, что Сталин – враг европейской цивилизации, какими бы силами она не была представлена. Он – враг нашей культуры, римской культуры, он представляет хаос, разрушение. Большевики погубили блестящую европейскую Российскую империю, какой её основал их император Пётр, и они не успокоятся, пока не осуществят свой Интернационал, который везде провозглашают, пока весь мир не превратится в единое государство пролетариата. Разве Англия не более естественный союзник для Германии?

– Для какой Германии, Мари? – Шелленберг остановился и внимательно посмотрел на неё. – Германии, которую возглавляет Адольф Гитлер? Который хочет стереть Англию с лица земли, разве вы не слышали последние речи нашего фюрера? Такие разговоры опасны, Мари, и я надеюсь, вы не позволите себе вести их с кем-либо ещё, кроме меня, даже в самом близком кругу, – предупредил он. – Да, с цивилизационной точки зрения Англия – естественный союзник Германии. У нас одни исторические корни, одна культура. Но англичане победили в прошлой мировой войне, а мы проиграли, и сейчас наступает время реванша. Униженный будет мстить. В том, что эта идеология отмщения победила в нашем обществе, возможно, виноваты мы, образованный класс, так как теперь сами вынуждены исполнять приказы далеко не самых высокоинтеллектуальных персон, отражающих, однако, мнение большинства граждан, а потому пользующихся популярностью. Это, безусловно, приведёт к большой беде, так же, как и вы, я понимаю это ясно. Но в наших силах сейчас лишь ослабить удар, не отменить его. Схватка рейха и большевистской России неизбежна, пакт – это только отсрочка. Два хищных зверя не живут в одной клетке, они уничтожают друг друга, бьются до гибели одного из них. И это нам предстоит. И очень важно, на чьей стороне окажется именно Англия. Боюсь, что не на нашей. Вы же слышали обращение Черчилля к парламенту. «Мы будем сражаться на пляжах, мы будем сражаться в городах и на холмах, мы будем сражаться на островах, но мы никогда не сдадимся». Это в английском духе. И сейчас, когда Англия и Франция объявили нам войну, надо успеть достичь победы и мира на западе, пока восточный колосс связан пактом и намерен пока решать свои территориальные споры с маленькой Финляндией. Так что мне передать рейхсфюреру? – Шелленберг спросил озабоченно. – О его просьбе.

– Я сделаю всё, что я смогу, конечно, – подтвердила она.

– Вы там не будете одна. Вам будут помогать. Наши люди будут извещены, – заверил её штурмбаннфюрер. – Я сегодня же попрошу Кнохена, чтобы он подготовил эту поддержку. Однако очень прошу вас быть осторожной. Это просьба рейхсфюрера. И моя лично. Мари, – рука Шелленберга легла поверх руки Маренн, лежащей на кованых перилах, украшающих небольшой мостик над озером, где они стояли. Его пальцы скользнули по тонкой лайковой коже перчатки. Маренн почувствовала, как от волнения у неё вздрогнуло сердце. Она неотрывно смотрела в чёрное зеркало воды внизу, в котором отражались камыши. Она боялась повернуться и затаила дыхание. Вальтер приблизился на шаг. Его пальцы сжали её руку. Он повернул её к себе, несколько мгновений смотрел ей в лицо блестящими от волнения светлыми глазами, потом наклонился, чтобы поцеловать.

– Нет, нет…

Маренн резко отстранилась и уперлась рукой ему в грудь.

– Я не могу. Простите.

– Я понимаю.

Не поворачиваясь, боясь обернуться, она быстро пошла по аллее парка к дому. Обогнув дачу, направилась к выходу. Офицер службы охраны удивленно взглянул на неё, но ни о чём не спросил и приготовился выпустить с территории, едва взглянув на пропуск, который она протянула ему, достав из кармана пальто. Сзади мягко прошуршали шины – остановилась машина.

– Фрау Ким, подождите, – она услышала за спиной знакомый голос помощника Шелленберга – унтерштурмфюрера СС фон Фелькерзама; голос раздавался из опущенного окна машины. – Уже поздно, и до Грюневальда далеко. Штурмбаннфюрер приказал мне довезти вас до дома.

– Благодарю, Ральф.

Она подошла к машине. Фелькерзам предупредительно распахнул перед ней дверцу – она села на заднее сиденье. От охватившего смятения её бил озноб, она едва сдерживала дрожь.

– Поднимите шлагбаум, – приказал Ральф солдату охраны, садясь за руль.

– Слушаюсь, унтерштурмфюрер, – тот быстро выполнил приказание.

Машина тронулась с места и, выехав с территории резиденции, ещё несколько минут ехала по лесной дороге, освещая путь фарами. Стало совсем темно.

– Как вы хотели идти здесь в темноте, фрау? – спросил Ральф удивленно. – Здесь легко споткнуться и упасть.

– Я как-то совсем не подумала об этом, Ральф, – призналась Маренн честно. – Хорошо, что вы догнали меня. Спасибо.

– Это приказал штурмбаннфюрер, – ответил Фелькерзам сдержанно.

Маренн промолчала.

* * *

– Мама, ты так поздно! Ой, простите.

Накинув пальто, Джилл выбежала на крыльцо, но, увидев Ральфа за рулем, смутилась.

– Агнесс уже третий раз греет ужин, – добавила она растерянно. – Мы заждались.