Псевдо

В торговом центре он спас мне жизнь, но спасет ли ее снова?

Надеюсь…

– Ну… Хорошо. Постарайся быстрее, но не подставляйся.

– Принял. И будь на связи!

– Окей.

– Все, до встречи!

– Жду! – Артем слегка приободряется и сбрасывает звонок первым.

Гудки. В левом ухе протяжно звенит.

Беспокойство. Почти паника.

– Разве есть варианты? Это единственные близкие мне люди… – я понимаю, что вероятность моей смерти крайне велика, но не могу сидеть сложа руки.

Нет уж.

Солдаты продолжают отстреливаться. Быстрыми шагами, оказываюсь на лоджии и оцениваю ситуацию: на меня точно никто не обратит внимания.

Пуля – голова.

Многие Дикие сменили неспешность на стремительный бег. Некоторым удается почти достичь цели, но тут же получают пулю в голову. На этот раз в действиях солдат есть что-то странное… Пока неуловимое…

Нет времени.

Обратно в комнату. Собраться, собраться!

Грусть в глазницах.

– Все будет хорошо, обещаю… Смотаюсь за ребятами и вернусь. Обязательно вернусь, – попытки ее утешить разрывают меня изнутри.

В животе возникает это ноющее чувство… Как будто голод… Это чувство… Как будто зияющая дыра, вместо внутренностей… Это чувство… Как будто пустота…

К горлу подступает ком.

Я справлюсь.

Складываю в рюкзак аптечку, запасную одежду, внешний аккумулятор для телефона и, застегнув молнии до упора, закидываю его на плечи. Чтобы он не болтался и не мешал при беге или в стычках с Дикими, защелкиваю на груди и поясе ремни. Левое предплечье обматываю двумя своими разорванными футболками – не должны прогрызть. По крайней мере, не сразу…

План: пихать предплечье в пасть твари, а пока та будет занята попытками прокусить ткань…

Нож – шея – смерть.

За пазуху убираю пистолет и в правую руку беру финку. В теории-то все просто… А на экзамене могу провалиться. Насмерть.

Промелькивает страх.

– Я тебя спрячу, и никто не найдет и не украдет, – я распахиваю дверцы шкафа и аккуратно ставлю Варю вглубь, прикрывая куртками и кофтами. – Что за глупости? Не плачу. Просто от запаха глаза режет.

Недоверчивый взгляд.

Обоняния до сих пор нет… Но Варя об этом не знает.

– Мне пора… – слышу дрожь в собственном голосе. Лишь бы она не услышала…

Понимание.

– Сиди тихо и веди себя хорошо. Увидимся… – я обнимаю ее, скрывая выступившие слезы, и закрываю шкаф.

Возвращаться в квартиру не имело смысла. Двигаться вперед – единственное верное решение, пускай и невыносимо сложное. Я пять лет не мог принять потерю сестры, вцепившись в эту так и не подаренную модель скелета… И медленно сходил с ума…

Грудь наполняется тяжестью, которая тянет вниз неподъемным грузом…

Я справлюсь.

– Прощай, сестренка… – шепчу я, останавливаюсь на срезанной двери и…

Справлюсь. Только не оглядываться…

Голос молчит, но его немое присутствие ощущается, как никогда раньше. На секунду кажется, что он берет под контроль мои ноги и передвигает их.

Вот шаг левой – лязгает дверь.

Вот шаг правой – еще один лязг…

– Прощай… – повторяю я и иду к лестнице.

Дорога

Последняя ступенька – дверь. Чтобы ее открыть, необходимо нажать на маленькую кнопку слева, и вместе с этим раздастся писк. Не очень громкий, но привлечь Диких способен.

Выхода нет.

Палец – кнопка – писк.

Семь коротких «Пи-пи-пи-пи-пи-пи-пи»…

Медленно опускаю ручку и также медленно приоткрываю дверь – никакого скрипа. Постепенно обзор становится шире. Убедившись, что Диких в пределах видимости нет, я выхожу во внутренний двор.

Два тела чуть впереди на асфальте. Одно тело у дальней парадной. Одно тело в трех метрах от меня.

Девушка…

Черная помада, черная обводка вокруг глаз. Короткая джинсовая юбка, множество серебряных колец на пальцах и черная татуировка на правом бедре – «ловец снов».

Шея разорвана, откушена часть щеки, открытый перелом большеберцовой кости левой ноги. Раны совсем свежие. Дикого, возможно, отвлек шум вертолета или стрельбы, и он ушел прочь от своей добычи.

Возле тела лежит небольшой кухонный нож. Чистый, не запятнанный кровью…

Двигаясь вдоль стены дома, я огибаю его и попадаю на бульвар, который тянется от станции метро до крайней точки района, где до сих пор возводят новые многоэтажки. Возводили…

Конец муравейников.

Конец бесконечной застройки.

– Сверху было не так хреново…

Голос верно подмечает… С позиции наблюдателя в безопасной квартире все выглядело, конечно, хреново, но не настолько. Здесь, в непосредственной близости с трупами, когда видишь снующих и жрущих Диких… Становится по-настоящему не по себе. Становится жутко.

Тела повсюду, и большая часть из них находится на той же стадии разложения, что и Дикие на моей кухне. Однако гниют не только твари, но и люди.

– Люди и при жизни гнили.

В яблочко.

С переломами, укусами, обглоданные, выпотрошенные или вовсе нетронутые… И все-таки, процентов девяносто тел, выглядят так, будто они лежат не меньше двух недель. На самом же деле, им от силы два-три дня.

– А что насчет свежих?

– Иммунитет? – я прячусь за красным внедорожником от бегущего по дороге Дикого.

Спешит на звуки выстрелов, думает, что там есть мясо. Оно-то есть, но до него ему не добраться. Хотя…