Прыжок во тьму

Товарищ Шверма пошел выяснять обстановку. Вскоре он вернулся и сообщил, что вылет назначен на шесть часов вечера. Это нас успокоило.

Мы верили, мы крепко верили, что все кончится благополучно. Опять говорили о родине, об оставшихся там друзьях, о партии, — уже много времени к нам не поступало никаких сведений о ее деятельности, поэтому мы высказывали разного рода предположения и догадки.

За взволнованным разговором незаметно прошло время. И вот дверь открылась: вошли советские товарищи и известили нас о вылете. С ними пришли трое польских коммунистов. Им тоже предстояло возвращение на родину. Их задание аналогично нашему. Значит, полетим вместе. Это было очень правильное и удачное решение.

Последние напутственные указания. Самолет готов.

Товарищ Шверма сказал на прощание:

— Итак, ребята, вы первые возвращаетесь домой. Нелегкой будет ваша работа. Много испытаний выпадет на вашу долю, но вы должны их с честью преодолеть и выстоять. Верю, что свое задание вы выполните успешно. Еще раз, товарищи, желаю вам больших успехов!

Обмениваемся рукопожатиями, обнимаемся…

В шесть часов вечера по московскому времени самолет отрывается от советской земли. Наша ближайшая цель — неподалеку от польского городка Вышкова — у слияния Буга и Левицы. Там вместе с польскими товарищами и предстоит нам прыгать.

Самолет непрерывно набирает высоту. Воздух настолько разреженный, что кое-кто прибегает к кислородной маске.

Я погрузился в тревожные раздумья. Минуты перед боем всегда самые тяжелые. Думаю только об одном: как мы долетим, удачно ли приземлимся, как продолжим свой путь, как попадем на родину.

Сквозь рев моторов я опять слышал слова товарища Швермы, сказанные нам на прощание, повторял аргументацию, которой нас вооружил товарищ Готвальд, вспоминал прием у товарища Димитрова и его напутственные слова: …по-гуситски воевать… Фашистам никакой пощады, только смерть!

Полет продолжался несколько часов, но для меня они промелькнули как несколько минут. Часовая стрелка подходила к одиннадцати, когда пилоты сообщили, что пора приготовиться.

Мы готовы к прыжку, но самолет почему-то кружит.

Нам объясняют: на земле не видно условных сигналов.

«Что случилось? — мысленно спрашивал я себя. — Ведь радиограмма не могла не дойти…»

В то время никто из нас, разумеется, не знал, что польским товарищам обстоятельства не позволили прибыть в намеченное для встречи место.

Командир корабля спрашивает, будем ли мы прыгать? Дружно отвечаем: «Да!»

Жмем руки советским товарищам. Они желают нам ни пуха ни пера. Напряжение достигает своего апогея. Звучит команда — и мы прыгаем.

Мрак ночи поглощает нас.

НА СВОЙ РИСК ПО ПОЛЬШЕ

Спустя несколько минут мы приземлились. Упали на мягкую, поросшую травой землю неподалеку от Буга, почти рядом, не более пятидесяти метров друг от друга.

Сильный ветер волочил нас к воде. Не окажись на нашем пути высоких верб, кто знает, чем бы все это кончилось…

Мы быстро избавились от парашютов, залегли, приготовились к бою.

Кто отзовется — друзья или враги?

Во тьме завывал ветер, рвал ветви прибрежного кустарника, шуршал в кронах ольшаника. Вдали угасал рокот самолета. Слышался плеск незримых волн Буга. Земля была мокрой от талого снега.

Сжимаем в руках пистолеты. Однако вокруг нас спокойно.

Итак, нас никто не встретил, мы оказались перед новой трудной и сложной проблемой: куда идти? Прямо в Варшаву или на явку в Чарновцы?

Времени для раздумий нет. Нужно как можно скорее уходить от места приземления. Свертываем парашюты, привязываем к ним камни и топим в Буге. Все предметы, казавшиеся нам лишними, закапываем. Работаем быстро и тихо.

Через четверть часа тронулись в путь вверх по Бугу. Шли всю ночь без остановок, без отдыха. Только ранним утром укрылись в лесу вблизи реки. Едва рассвело, польские товарищи вышли из лесу на разведку. Необходимо было выяснить, где мы и в каком направлении следует идти дальше. Оказалось, что находимся возле села Каменчук, расположенного неподалеку от городка Вышкова, что километрах в пятидесяти северо-восточнее Варшавы.

Принялись обсуждать, как быть дальше. Идти ли нам на вторую явку (согласно инструкции, мы должны были сделать так, если нас никто не встретит) или связаться с польскими коммунистами и попросить их провести нас в «протекторат»?

Сошлись на том, что польские товарищи пойдут в Варшаву, свяжутся там с варшавскими коммунистами, а мы с Эдой на это время укроемся в лесу и будем ждать, пока за нами придут.

Условились о пароле, и польские друзья двинулись в путь.

Мы с Эдой обосновались на крошечной полянке в густом низком кустарнике. В воскресенье, 21 марта, на четвертый день после приземления, решили осмотреть местность. Нужно же на всякий случай знать, куда уходить, если вдруг нагрянет враг.

Приведя себя в порядок, мы осторожно вышли из кустарника. Неподалеку видна была деревня. Поле, отделявшее нас от нее, пересекала узкая неглубокая речушка. Сразу же за нею, не далее полукилометра, начинались первые домики. К ним через речку вел мост.