Прыжок в темноту

Но Морозову, еще не забывшему навыки оперативной работы, обученному видеть слежку и отрываться от нее, нужно убедиться на все сто, что он не привел с рынка милицейского «хвоста», что дело прошло гладко. Дождик то едва накрапывал, то принимался выбивать такую дробь из жестяных крыш, будто где-то рядом репетировал сводный отряд барабанщиков. Темнота все сгущалась, Морозов, в промокшей куртке и ботинках, упрямо петлял по пригородным улочкам. Останавливаясь за телефонными столбами, делал вид, что прикуривает сигарету и никак не может справиться с сырыми спичками. Прикурив, прятал огонек в ладонь и долго глядел через плечо себе за спину, не появится ли из-за угла человеческая фигура. Никого. Только он и этот промозглый вечер. Да еще дождь, стегавший по зарослям крапивы, разросшейся по обочинам. Морозов брел дальше, искренне полагая, что все меры предосторожности соблюдены, его не видит ни одна собака, и только он знает, в какую сторону держит путь.

Теперь о покупателе джипа, судя по виду, торгашу средних лет с лоснящейся мордой и о его супруге, такой же гладкой и упитанной бабенке, Морозов вспоминал с душевной теплотой. Сначала на рынке появился мужчина средних лет в коротком синем плаще, какие вышли из моды столетие назад, фетровой шляпе с короткими полями и высокой тульей, перехваченной лентой. Видимо, мужик держал свой ресторан или бакалейную лавку. Представившись Сергеем Васильевичем, он с умным видом полез под капот, покопался в моторном отсеке, будто что-то смыслил в американских автомобилях. Потом тщательно вытер руки ветошью и полез в салон, долго проверял, не повреждена ли кожаная обивка под чехлами. Пыхтел, дышал тяжело, как человек, стращающий астмой. То и дело снимал с головы шляпу, какие встречаются лишь в глубокой провинции, и протирал лысую, круглую как шар башку женским платочком с вышивкой.

Покончив с салоном, стал обследовать багажное отделение, стараясь вникнуть в любую ерундовину, запытав продавца вопросами. Как откидываются спинки задних кресел, какой пространство образуется в результате этих манипуляций, сколько клади сюда влезет… Морозов был готов к долгому и мелочному торгу, заранее зная, что больше тысячи не сбросит. Это не в его власти. Утомленный своими изысканиями Сергей Васильевич, напоследок вытащил платочек с вышивкой, натерев лысину до зеркального блеска, водрузил на голову шляпу, над которой разве куры не смеются. И ушел, пообещав вернуться где-то через час. «Вернешься ты, жди, – прошептал Морозов, с досады плюнув в след покупателю. – Таракан, жирный скот».

Устав мокнуть под дождем, уселся на водительское сидение и выкурил подряд три сигареты. Неожиданно Сергей Васильевич появился, даже раньше обещанного времени, притащив с собой толстую кошелку под стать себе. Он не стал объяснять жене, как раскладываются сиденья, а сосредоточился на главном, предложив продавцу сбросить пятьсот баксов. Морозов для вида долго морщился и мотал головой, повторяя, что цена божеская и сбрасывать тут нечего, потому что все уже и так сброшено. Но из уважения к даме, он, как настоящий джентльмен, готов на некоторые уступки. Скажем, сотню баксов сбросит, но не более того.

Через час сделка была оформлена в комиссионном магазине при рынке, Морозов, уединившись в сортире, по третьему кругу сосчитал деньги. Отложил девятьсот долларов в «пистон» пиджака. Заклеив пакет клейкой лентой, запихнул его в потайной карман под подкладку куртки и сделал звонок с мобильного телефона, сообщив, что бабки при нем.

***

Уже возле самого дома, где-то за спиной хрустнула ветка. Морозов, застыв на месте, обернулся, стараясь понять, что это был за звук. Он стоял, сжимая рукоятку пистолета, вглядывался в дождливую ночь и видел лишь поникший под дождем куст орешника. Мимо пробежала пятнистая собака с выпирающими ребрами и поджарым брюхом. Морозов поднял камень, запустил его в собаку, целя в голову, но промахнулся.

– Тьфу, развелось вас…

Он прошагал еще пару десятков метров по кривому переулку. Остановившись у калитки глухого забора, пальцем поддел щеколду. Над трубой поднимается серенький дымок, окна погашены, шторы задернуты. Морозов шкурой чувствовал настороженный человеческий взгляд. Через минуту он вошел в сени, толкнул дверь в комнату. Остановился на пороге, скидывая мокрые ботинки. Виктор Ануфриев опер криминальной милиции из Нижнего Новгорода грелся у печки, тыкая кочергой в жаркие угли.

– Ну, чего? Как добрался?

– По дороге, кажется, не обокрали, – Морозов, не включая света, бросил на стол упаковку с деньгами, снял куртку, повесив ее на гвоздь. – Потому что я держался за карманы.

– Очень умно. Зажги лампу, если темно. Но люстру не включай.