Прыжок леопарда 2

   Я отвернулся, вытер ладонью глаза, смахивая остатки видения, и что-то в ответ пробурчал. На душе было муторно, мерзко. Эх, Сашка! Ну, как же ты так, Сашка? Наши привычки перерастают со временем в недостатки, а потом - в откровенную слабость. Я опять не успел. Обстоятельства, или тот, кто их моделирует, в последние несколько суток играют против меня. Даже вечные горы не спешат узнавать давнего собеседника, а когда-то доводили до сумасшествия...

   - Закурить, говорю, дай!

   До меня, наконец, дошло. Я полез в цинковый ящик за сигаретами и там обнаружил кевларовую рубашку, про которую совершенно забыл.

   - Ну-ка примерь. Давай-давай, тебе в данный момент нужнее.

   Обновка гвардии капитану очень даже пришлась по вкусу. Если он и отнекивался, только для вида:

   - Дай мне лучше второй автомат и одну запасную обойму.

   Пришлось излагать свой нехитрый план:

   - Стрелять будешь только ты. Я сделаю так, что все побегут в твою сторону - толпой побегут, спотыкаясь и падая, за деньгами и наркотой. Если кто-то не клюнет на эту большую халяву и останется сторожить экипаж, их я возьму на ножи. Уразумел?

   - О каких деньгах ты сейчас говорил? - ехидно спросил Никита.

   Я извлек из недавнего прошлого оба сгоревших мешка. У него загорелись глаза:

   - Неужели все цело?

   Я скрутил чумазую, жирную дулю и сунул ему под нос:

   - Можешь не волноваться, деньги не настоящие.

   - Фальшивка?

   - Фантом. Ты же видел, как все сгорело. А эти мешки я достал из недавнего прошлого, и буду удерживать в настоящем силой своей воли. Когда все закончится, деньги исчезнут. Впрочем, если успеешь, можешь слетать в ближайший аул, прикупить что-нибудь из жратвы. Доллары аборигены возьмут и сдачу дадут рублями, но наутро напишут заяву, покличут ментов, и начнут составлять фоторобот.

   - Жратву пошукаем потом, - рассудительно молвил Никита, - когда сделаем дело. Не может такого быть, чтоб в каком-то из чемоданов, не нашелся хороший шматок сала.

   Я, молча, сглотнул слюну.

   - Значит, деньги не настоящие? - продолжал причитать спецназовец, - поня-я-ятненько...

   Вот попало вороне говно на зуб!

   - Что "понятненько? - с презрением вымолвил я, - неужели ты, правивший целой страной с каким-никаким бюджетом, так жаден до денег?

   - До своих кровных, всегда был жаден, - честно признался экс-господарь, - и не считаю это зазорным. А доллары, что ты достал... да хай бы им грэць! Только я все равно за них отвечать буду.

   - Сколько же там, интересно, было? - этот вопрос не давал мне покоя с тех самых пор, как Никита привез к самолету три бумажных мешка с деньгами, наркотой и оружием.

   - Ровно два миллиона в мелких купюрах, - неохотно ответил Никита и вдруг, спохватился, - только ты смотри... никому! Деньги - не люди. Их умеют беречь и считать. За утрату валюты спросят с меня по полной программе!

   Надо же, два миллиона! Да, за такими деньгами нельзя не прийти. Прав Никита, деньги - не люди. Их никогда не бывает много.

   Люди Абу-Аббаса сделали свое дело и решили расслабиться. А кого им, собственно, опасаться? "Мы хозяева этих гор, - не раз говорил аксакал, - мы на своей земле. И все, что здесь происходит, касается только нас".

  Души их и глаза бежали вприпрыжку, только ноги сохраняли степенность. Незваных гостей скрутили веревками и гнали, как стадо глупых баранов. Изредка, для проформы, чтоб подчеркнуть свое превосходство, подталкивали прикладами автоматов:

   - Шевелитесь, гяуры! Аллах дал вайнахам нового Шамиля. Его кинжал еще не напился крови, не смыл ржавчину и позор!

   Юность жестока. Она презирает тех, кто слабей, кто не сможет ответить пулей на пулю.

   Никита обосновался под фюзеляжем, оборудовал две запасные позиции, нанес боевую раскраску на открытые части тела. Я так не умел, и чтоб не светить синяками на голом пузе, весь, с головы до ног, измазался сажей. Солнце взошло, начало припекать. В учебном окопчике за блиндажом было неуютно и жарко.

   - Вот и они, - мысленно констатировал злостный растратчик валюты, - явились, не запылились. Тут делов то, минут на пятнадцать от силы. Раньше управимся - раньше пожрем. Ты... Как зовут-то тебя, по-честному, без дураков?

   - У тебя в ориентировке все верно написано.

   - Ты, Антон, не волнуйся! Не тот человек Подопригора, чтоб прикарманить чужие копейки.

   - Аксакал! Гостей принимай, аксакал! - перебил его звонкий голос.

   Я выглянул из окопа.

   - Аксакал! - опять закричал невысокий бородатый крепыш. Он приосанился, сделал руками жест омовения, явно подражая кому-то, - Ни один гяур не ушел, подойди, полюбуйся: каких красавцев привел Нурпаши!

   На душе у этого крепыша было то же, что и на морде - одна чернота. Он был любимцем Абу-Аббаса, правой его рукой. В группе он шел первым.

   - Аксакал? Э-э, Абу-Аббас? - в пересохшей от волнения глотке, уже зазвучали первые признаки беспокойства.

   - К самолету иди, Нурпаши, - громко ответил я голосом аксакала, - тут доллары взрывом по земле разбросало, настоящие или фальшивые? - никак не пойму. Так ты, говоришь, всех шакалов поймал? Ай, молодца!