Прыжок леопарда 2

   - Выше бери. Армейский спецназ.

   - Значит, "Каскад". Помню такой, встречались в Кабуле. Было у вас четыре равноценные группы. Работали по две, меняя друг друга. Ты у них, получается, старший?

   - Здесь да.

   - Мне знаком такой тип командира, - бородатый "ковбой" с удовольствием демонстрировал свою проницательность, - бойцы за тебя... нарушат любой приказ. Что молчишь? - и так знаю. Зачем ты пришел?

   - Угадаешь с трех раз?

   Правильно выбранный тон - половина успеха в переговорах. Никита говорил короткими емкими фразами и заставлял противника додумывать, досказывать за себя.

   Салман это оценил, улыбнулся:

   - Ну вот, наконец-то прислали нормального человека, с которым приятно поговорить. А то гонят пургу своим помелом: "Мы же с вами нормальные люди". Ха! Это я-то нормальный?! Или, может быть, он? Да клал этот хмырь огромный и толстый на детей всего мира. А об этих печется только лишь потому, что из Москвы приказали.

   У этого парня мозги набекрень, - осторожно подумал Никита. И я был с ним полностью солидарен.

   - Каждый год из страны продают за рубеж до пятнадцати тысяч детишек, таких же как этих, детдомовских. Это если считать по легальным каналам. А сколько вывозится незаконно? На лютую смерть, на запчасти? Зайди на любой вокзал: что, прежде всего, бьет по глазам? - голодная, пьяная, обкуренная беспризорщина. "Весь этот мир не стоит одной-единственной слезинки ребенка", - раньше я эту фразу частенько слышал. Где же сейчас те гуманисты, которые ее повторяли, почему языки в заднице? Они и в тридцатых были такими - гнилая, продажная интеллигенция! Правильно Сталин топил их, расстреливал, гноил в лагерях, выгонял из страны...

   - А ты, как я понимаю, истинный защитник детей? - Никита выдал очередной перл. Будь я в своем теле, да не в столь трагической обстановке, точно бы засмеялся.

   - Я солдат, - строго сказал Салман. - Я выполняю боевую задачу. Ты пришел за детьми? - ты их получишь! Живыми - если те, кто тебя послал, быстро и в полном объеме выполнят наши условия, или... или не обессудь.

   - Солдат?! Что ж ты делаешь здесь, где никто ни в кого не стреляет? Против кого воюешь?

   Бравый ковбой сгорбился. Поджал серые губы.

   - Ты, как я вижу, десантник. Срочную где служил?

   - В Молдавии. Город Болград. А ты?

   - В Борисоглебске. Но это не главное. Раз ты служил - значит, давал присягу. Слова еще не забыл? Может, напомнить? "Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооружённых Сил, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином..." Как там дальше? "Я всегда готов по приказу Советского Правительства выступить на защиту моей Родины - Союза Советских Социалистических Республик и, как воин Вооружённых Сил, я клянусь защищать её мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами..." Вспомнил? Вижу, что вспомнил!

   Никита кивнул.

   - Так вот, я и хочу спросить, как десантник десантника: где ты был? Где ты, лично, был, когда распадалась моя страна? Подался в кооператоры? Крышевал платный сортир?

   - Я был на войне.

   - Почему тогда твоя мать, бабушка или сестра... старушки-соседки, которым не носят пенсию... Почему русские женщины не сказали своим сыновьям и внукам: идите, родные, бесчестие хуже смерти, благословляем на баррикады?

   Даже самый последний мерзавец находит своим поступкам благородные объяснения, - думал Никита. - Каждое дерьмо хочет пахнуть ромашкой. Только здесь что-то другое. По-моему, это больной человек. А ведь в чем-то он прав! Да, мы действительно виноваты и получили то, что хотели: голод и нищету, кумовство и предательство, президента дебила... и это... как там далее в тексте? "Если же я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся". "Гнев и презрение"... нас действительно все презирают: Болгария, Германия, Польша - все, кого мы спасли от фашизма, а потом предали. Даже сраные Латвия и Литва - страны-холопы - и те! Раньше боялись и ненавидели - теперь презирают.

   - Вы, русские, - исходил пеной оратор, - есть ли у вас чувство гордости? Вас уводят из дома, отлавливают на улицах, как бродячих собак, чтобы продать в рабство. А вы сидите, каждый в своем углу, жуете свои помои, как свиньи на бойне. И ни одна падла голоса не подаст, не скажет: "Ребята, нахера нам такая народная власть, которая не умеет и не хочет уметь главного - дать человеку право ее и себя уважать?!"

   - Так причем здесь они? - Никита коснулся затылком брезента, отгораживающего салон.

   - Они не причем, и ты не причем, и я. Просто Россия пьяна: вусмерть, вдрызг, вдрабадан! - в черных глазах Салмана явственней проявился лихорадочный блеск. - Ее нужно хорошенько встряхнуть, сунуть мордой в помои, а потом выпустить кровь - как можно больше дурной крови. Только тогда она встанет, опохмелится и скажет: "Мама моя, меня же насилуют!" И может быть, через много лет она вспомнит врача, поставившего верный диагноз, и скажет "спасибо" хирургу, сделавшему первый надрез.