Прыжок Ящера

— Ничего не меняется, Робби, — бормотала она с набитым ртом. — Все, как текло, так и течет. Раньше принцев ждали, сейчас каких-нибудь фарфоровых итальянцев. Чтобы обязательно с тачкой и виллой. И чтобы жизнь навороченную устроил. Короче, чтобы ни о чем не думать… — Она, отпыхиваясь, развалилась на диванчике, одну ногу забросила на стол, показав мне румяную пятку. — Знаешь, чего я сейчас вдруг сообразила?

— Не знаю.

— А то сообразила, что мы победили, понимаешь? Всех этих лордов и байронов, астрономов в жабо и профессоров кислых щей!

— Да откуда ты это взяла?

— Точно тебе говорю! Ты просто не задумывался никогда. А я вот сейчас задумалась и поняла.

— Что поняла?

— А то, что революция на самом деле случилась. Не какая-нибудь криминальная, а самая наинароднейшая. И не только у нас, — во всем мире.

— Ну-ка, ну-ка, поясни! — я заинтересованно пересел к ней, придвинувшись ближе, обнял за талию.

— Запросто, — она принялась загибать пальцы. — Ты прикинь, раньше чего было? Моцарт с Пушкиным, Диоген с Гамлетом, так? Король Лир и прочие аристократы. В карты и домино не играли, в вены и ноздри не ширялись. Собирались себе в залах с колоннами, слушали симфонии разные, поэтов со сцены. Ну, а народ горбатился в это время, пахал, сеял.

— Ну?

— Вот тебе и ну! Теперь-то видишь, как все обернулось? Королей нет, всех на фиг повывели, у каждого дома по двадцать каналов. Жрачки хватает, вместо симфоний — Алена Апина. А что? Девочка стильная — и все, главное, понятно. Тут тебе любовь, а тут опять же разлука, слезы-мимозы и прочее. А когда помню поставили раз в школе пластинку этого самого… Шестаковича, что ли? Так ведь скука! Чуть челюсти не вывихнули — так зевали. Или стихотворения опять же! Ты хоть одно знаешь наизусть? Я так нет. Потому как тоже скука. Если их не петь, конечно. А раньше-то их взахлеб читали, в театрах вместо Райкина с Арлазоровым слушали. Наверное, и билеты покупали, вот ведь смех! Сейчас-то, ясное дело, не купят. Вот и получается, что наша взяла. Те, кто пахал, они, может, и трудяги, но только ни симфоний, ни балета им даром не нужно.

— Так уж и не нужно?

— Точно тебе говорю! Включи-ка свой ящик! Много там тебе балета покажут? Или картин каких-нибудь из музея? И не увидишь никогда! Потому как паханы, что телевидением командуют, тоже из пахарей да купчишек… — Надюха фыркнула. — Да ты наших министров послушай! Дундуки — дундуками! Только-только от сохи отошли! Ударение ставят хуже моих подруг. Я и то, пожалуй, грамотнее говорю. Вот тебе и плоды победы. Скажешь, не так?

Нахмурившись, я припомнил, как совсем недавно слышал радиотрансляцию религиозных проповедей. То есть, поначалу я даже подумал, что это гонят какой-нибудь рэп-концерт, а потом с опозданием дошло, что это новый разжеванный донельзя вид проповеди. Гремела музыка, и дяденьки, перехватывая друг у дружки микрофоны, частили скороговоркой молитвенный текст и точно припев хором выкрикивали «алилуйю». Удивительно, но, кажется, Надюха была права. Масс-культура сглодала эстраду с литературой, добралась и до религии. В самом деле, зачем народу храм, если молиться на стадионах под ударник с пивком и попкорном куда веселее!

— Интересно, ты сама до этого додумалась или кто подсказал?

Она снова фыркнула.

— У меня что, своей головы нет?

— Да вроде есть, — я ухватил ее покрепче, усадил к себе на колени. — Даже погладить можно.

— Гляди, не оцарапай. Скальп у меня, понимаешь, нежный.

— Постараюсь.

Неожиданно в глазах Надюхи вспыхнули бенгальские огоньки. Она отстранилась.

— А хочешь, наверну тебе по кумполу? Вот этой самой бутылкой?

— Зачем?

— Ну как же! Все тебя боятся, а я нет.

— Девонька моя! — я рассмеялся. — Это опасно!

— Знаю. Только оно ведь тогда и интересно, когда опасно. — Рывком поднявшись, Надюха схватила со стола бокал и, внимательно наблюдая за выражением моего лица, взмахнула рукой. Бокал полетел, но не в меня, а в стену.

— Ух, какие зрачки у тебя стали! — она передернула плечиками и, перегнувшись через подлокотник, крепко взяла меня за ухо. — Прямо как у змеи. Я думала, ужалишь. Ведь мог ужалить? Мог, признайся?

— Мог.

— Вот видишь. Я вашу породу знаю. Как с кобрами нужно себя вести.

— А ты знаешь, как меня зовут коллеги?

— Робби бешеный! — сходу выпалила она.

Я покачал головой.

— Ящер.

— Точно! — Надюха аж взвизгнула. — Ящер — это ведь тот же дракон, точно? А на дракона ты и впрямь похож. Этакий варан-динозаврище!..

Что-то она еще собиралась сказать, но в этот момент дверь распахнулась, и в комнату вошла моя жена. Законная, так сказать, супруга.

Глава 6

«У женщины — все сердце, даже голова.»

Жан Поль