Меня как магнитом тянуло к странному древу. Было страшно и в то же время любопытно, что же это за странная сила? Похлопав по шее волнующегося коня, я спрыгнул на землю и привязал его к уцелевшей коновязи. Подошел к пепелищу — полуразваленная печь, какие-то черепки, обгоревшие бревна, кучи пепла и больше ничего… Вот, значит, где жила ведунья, поклоняющаяся Великой Матери. Знать бы, кто это такая? Мешочек, кстати, я распорол: в нем был серебряный треугольник, на обеих его сторонах в центре — глаз, заключенный в круг, а круг в треугольник. Изучив талисман, зашил его обратно в мешочек, ведь не зря дух ведуньи советовал не показывать его храмовникам. За то время, что я находился в этом мире, так и не удосужился посетить храм Триединого. От дома алхимика до него было минут двадцать ходу. Не замечал в Трехречье нетерпимости к другим верам, но кто знает, возможно, у этих храмовников особый счет к Великой Матери?
Решив рассмотреть поближе странный дуб, я направился к нему. По мере продвижения я ощутил, как ворохнулся на груди знак и между ним и деревом словно бы установилась ниточка энергии. Ниточка крепла, и в магическом зрении талисман аж светился этой иной силой, что лишний раз подтверждало, что я попал по адресу. На ноги словно бы подвесили гири, и идти стало тяжело, но я поставил себе цель — дойти. Дошагал, под деревом в траве обнаружился плоский камень, так и манивший присесть и отдохнуть. Присев, я облокотился на ствол исполина, и окружавший меня мир померк, уступив место светящемуся туману, за которым ничего не было. Создавалось ощущение, что кто-то могущественный смотрит на меня из этой пустоты, и взгляд этот не злой, не добрый, а вообще никакой. Туман этот им создан лишь для того, чтобы я не сошел с ума от бесконечности. Прошел час, день, год? Ощущение времени пропало напрочь, но вот из тумана сформировалась знакомая фигура ведуньи.
— Так вот какой ты, Пробужденный, — прошелестел дух.
— Мы вроде как уже виделись, — ответил я ей, стараясь, чтобы голос не дрогнул. В этом духе не чувствовалось ничего прежнего: ни хорошего, ни плохого.
— Нет, не виделись. Души жрицы уже нет здесь, это лишь привычный для тебя образ. Ты хотел увидеть Великую Мать. Перед тобой малая часть силы, именуемой так людьми. Судьба плетет полотно, и нити в нем — это человеческие жизни. Начало и конец твоей нити я не зрю, ты не принадлежишь этому миру. Люди ныне позабыли Творца и Великую Мать. Народ, наследие которого ты нашел, помнил нас, — монотонно произнес дух.
— Так почему же вы не спасли народ россов? — спросил я.
— Это была битва живых. Боги, в которых верили их противники, не вмешивались, и мы также не могли вмешаться, — таков закон равновесия. Мы можем направить живого, но не заставить его поступить так или иначе, он сам должен решить и сделать выбор. Ты, не ведая того, стал моим орудием мести, покарав клятвопреступников. И это был твой выбор. Ведунья уже отблагодарила тебя, передав не только знак, но и знания. Приняв от нее и то и другое, ты посвятил свою жизнь Творцу и Великой Матери. Места силы, посвященные когда-то нам, теперь доступны и тебе. Для других непосвященных они бесполезны. От тебя не требуется преклонения или же другого идолопоклонничества. Достаточно и того, что ты знаешь о Творце и Великой Матери и посвящен нам. Ты можешь отречься от этой ноши, придя в место силы и призвав меня. Сама судьба вплела твою нить в полотно этого мира, и она же будет вести тебя по пути. Твой меч теперь сможет упокоить неупокоенное — это мой дар. Упокоив не ушедших за грань, ты поможешь им, их души смогут переродиться. Прощай, Пробужденный, мы еще увидимся, но сейчас тебе пора возвращаться назад. — Дух слился с окружающим меня туманом, и сквозь него начал проступать реальный мир.