Прозрение. Том 2

Шлёпнуть паршивку я мог. Справился бы, наверное, если бы она не применила какую-то незнакомую мне ментальную технику. Против наката я знал, как сыграть, чтобы на короткой дистанции зажать атакующего в ближнем поле. Давить на меня вообще без пользы, привык.

Что она может ещё? Сковать восприятие? Так, как Айяна? Вряд ли.

Однако, выбив меня из равновесия и заставив применить силу, Данини выиграла бы этот раунд вчистую.

— Только поговорить, капитан? — рассмеялась она.

Я разозлился сам на себя.

— Хорошо. Поговорим! — сказал угрожающе. — Но до этого ты выполнишь мою просьбу!

— Я? А потом ты? — уточнила Данини.

— Да! Только так, — отрезал я.

— Хорошо, — улыбнулась она.

— А если задеру юбку и отшлёпаю?

— Значит, судьба. — Девушка повела плечами и кокетливо опустила глаза.

Сама невинность…

Я задумался. Хитрюга употребила не привычное в общине «грата», означающее предопределение, а старинное слово судьба.

Оно означает «то, что о тебе говорят другие», этакое враньё, байки и сплетни.

То есть Данини полагает, что это — враньё, будто я могу совершить экзекуцию над нахальной девицей?

Я посмотрел в безмятежные глаза эйнитки и кивнул сам себе. Может, и враньё. Не ударю же я всерьёз. Зачем?

— Ладно, пошли! — я повернулся и зашагал от капитанской к ангару, забыв про «переодеться» и письма.

Ну да, я вряд ли смогу ударить женщину в небоевой ситуации. Я знаю цену насилию, оно во мне не для этого. Ударить слабого вне рамок боевой задачи — больше, чем трусость. Это проигрыш во всех отношениях — и Данини, и самому себе. Значит, не сумел разгадать игру и «перевернул доску».

Но раз эйнитка понимает мои установки и образ мыслей, зачем ведёт себя так нахально? Что у неё на уме? Какой смысл дразнить собаку, если она на цепи?

— Господин капитан! — из-за угла выскочил взмыленный дежурный. Наверное, получил сигнал, что я ломлюсь в дверную мембрану капитанской каюты. — Вы что-то забыли? Блокиратор заело?

— Письма! — бросил я коротко. — Голокристалл на пульте!

Остановился, дожидаясь выполнения приказа.

Дежурный доскакал до капитанской, открыл дверь и принёс мне голокристалл.

«Ладно, — подумал я. — Компрессионку можно натянуть и в шлюпке. Там есть запасные. Но…»

С сомнением посмотрел на юбку Данини. Мы были на дальней орбите Суэ. Без прокола можно лететь и в гражданской одежде, домагнитка прижмёт большую часть перегрузок, но…

Кивнул сам себе: ладно, обойдёмся без переодевания. Пусть девица летит в юбке, будем садиться помедленнее, делов-то.

Если ещё и её переодевать…

Суэ, территория Содружества

Тетка Эберхарда, Аминатэ Мэдар из линии Эйбл, была хрупкой, остролицей и довольно высокомерной леди. К встрече она подготовилась — платина и аметисты украшали руки и вырез платья.

Шею оттягивал медальон с монограммой в виде буквы «Э», увитой виноградными листьями. Знак рода Эйбл.

Так мне демонстрировали, что семья имеет прямое отношение к знаменитой крови Рика Эйбола, наследника дома Аметиста, которого никто никогда не видел. Несуществующий фетиш.

Мой приезд вызвал у тетки Эберхарда показное недоумение. Ведь она высказалась совершенно ясно: мне не о чем больше говорить с наследником дома Аметиста.

Письмо эрцога Локьё заставило её поджать губы и изобразить из себя леди Неприступность.

Она брезгливо ткнула пальцем, разворачивая голопроекцию. Я ждал.

Данини сидела рядом со мной, как мышечка. Беленькая, чистенькая, в белой блузке, синенькой юбке и с невинным розовым рыльцем. Мы из-за неё спускались в щадящем режиме, провозившись лишние два часа, не меньше.

Прочитав письмо, Аминатэ Мэдар насупилась и уставилась невидящими глазами на голокристалл. Послать эрцога дома Сиби она не могла, но и снизойти до разговора со мной не хотела.

Данни тоже молчала. Вертела в руках аметист с воробьиное яичко. Тот самый, что таскал с собой Тоо, я видел металлическое «ушко», за которое камень крепили к цепочке.

Аметист напомнил мне о том, что бесило в Эберхарде: истерика в ответ на логичные действия.

Я раздражённо «распрямился» внутри себя. Все разумные доводы были исчерпаны, оставалось действовать силой.

Тетка уловила моё намерение. Ноздри её расширились, а в глазах сверкнула сталь.

Полагает, что способна противопоставить свою волю моей? Она?

Я оценивающе посмотрел на Аминатэ Мэдар.

Эберхард ей всего лишь племянник, сына она потеряла в клановой резне. Такие женщины-одиночки иной раз свирепее и целеустремлённее мужчин. Но не сильнее.

Для женской силы нужна практика отрешения, которую практикуют Проводящие. Женщины там выгоняют эмоции из нутра вовне, заставляя их виртуальными змеями оплетать своих обладательниц.

Их сознание в гневе пустое. Это живая Материнская Бездна, на такое даже смотреть больно.

Я видел в гневе и Айяну, и Дарайю. Даже внешне, без ментального погружения, — очень страшное зрелище.

Нервы у Проводящих не внутри, а снаружи. Они сами задушат идиота, который решится противопоставить свою волю такому монстру.

А Аминатэ — обычная рафинированная леди — медитативные практики плюс умение видеть невидимое.