Проза

Нам дали свободу ходить на митинги и (писателям) печататься. Печататься теперь можно — надо писать. А мы почти не пишем, мало работаем. Без этого же ничего не выйдет.
Человек, который знает, что от него действительно что-то зависит, будет жить лучше и плодотворнее. Мы провели свой век, вынужденно сидя и разговаривая на кухнях, мечтая о свободе. Но вот она, какая-никакая, есть. Что ж, используй ее. Пиши так, чтобы тебя читали. Или занимайся чем-то другим, а вечерами пиши для себя и друзей. Трудно? Тяжело совмещать литературу с другой работой? Но так живет почти любой западный писатель. Там писательство (я не говорю о коммерческой литературе) — удел людей одержимых.
Литература, как и всякое серьезное дело, требует работы и подвижничества. А трудность нашего времени для писателя еще и в том, что жизнь меняется стремительно. Скажем, Россия до путча и после — две разные страны. Наступило другое измерение, когда мы живем не в Евклидовом мире, а в мире Лобачевского. Все перевернулось. Я вовсе не уверен, что поэт должен поспевать за временем. Боже сохрани, он не журналист и не репортер, но все-таки понимать, что одно время наступило, а другое кончилось (причем кончилось не календарно, а сферически и объемно), он должен.
Сейчас наши книги идут плохо и нас мало читают именно поэтому: мы еще боремся с тенями прошлого, не замечая, что уже возникли — новые. Все мы были «левые» и «правые», а кто теперь левый, кто правый? Как я писал в стихах, «на улице — времена, не подвластные аналогии».

— Если бы вы начали творческий путь сначала, то каких бы ошибок принципиально избежали, а на каких бы все равно настаивали?

— Я бы изучал языки. Я бы серьезно занимался философией. Многие книги я прочел слишком поздно. Больше читал бы смолоду. Получил бы настоящее образование в юности — меньше было бы у меня цитат, обилие которых вы заметили…

Я сам себе не нравлюсь, во мне столько дыр, недоделок, набросков, непорядка, невнятицы. Но начинать сначала не хотел бы — сил нету!

— Какой из земных грехов вам отвратительнее прочих? Какой особенно губителен для поэта, художника?

— Отвратительнее всех? Предательство, конечно. А для художника…

— Ну, если повернуть этот вопрос иначе: действительно ли гений и злодейство — вещи несовместные?

— Совместные, к сожалению. Молния, когда с неба летит, она непонятно в кого ударит. Тут действует закон больших чисел и случайности: талант может достаться и мелкому человеку с дурными наклонностями. Хотя, с другой стороны, талант — вещь такая, что он часто вытесняет зло внутри самого себя.

А если говорить более узко, то для творца губителен грех повторения, эксплуатации достигнутого. Надо отрешаться от успеха и начинать с самого начала, с нуля, чтобы вещь законченная была уже как бы не твоя.

— Ваш девиз на оставшиеся годы?

— Помнить о человеке и о его достоинстве. О достоинстве, а не только о правах.