Провокатор

— Поучи еще воевать, участковый, — буркнул Алексеев, впрочем, не сердито, а скорее удрученно.

Все обернулись к генералу и взяли вежливую паузу. Алексеев помолчал немного и поднял взгляд на Деда.

— Вообще-то, лейтенант в чем-то прав. Твой капитан больше фантазирует, чем доказывает. Что-нибудь внятное, неопровержимое, словно атомная хронометрия, у него есть?

— Так точно, товарищ генерал. — Дед строго взглянул на капитана: «Выкручивайся, фантазер, да смотри у меня!»

— Разрешите доложить. — Рабинович вновь обратился к содержимому заветной папки. — Как вы и просили с хронометражом. Первый факт: Грина не было в расположении штаба и вообще в командном бункере с девяти пятидесяти до десяти пятидесяти шести. То есть в момент проведения операции группой Воронцова. Есть показания свидетелей и записи камер внутреннего наблюдения. Вот распечатка: в аналитический зал Грин вошел за четыре минуты до часа «Ч», а вышел из штабного отсека за час десять. Шестьдесят шесть минут отсутствия. Где? На записях с камер слежения он фигурирует в коридоре у штаба, а затем появляется сразу в коридоре у зала. Однозначно, в бункере его не было. То есть, простите за очередную «фантазию», он был на явке, спасал подставленную было для убедительности хозяйку.

— Это в день «Д», — вмешался Учитель. — А раньше? Если Грин шпион, именно он должен был фигурировать еще в трех эпизодах, связанных с нашей группой. Это как минимум. Если у него найдется алиби хотя бы на один из эпизодов, ваша версия разваливается к черту, коллега.

— У него нет алиби ни по одному эпизоду, — невозмутимо ответил Рабинович. — Факт номер два: встреча провокатора с хозяевами за две недели до дня «Д» на Кузнецком, первая проваленная явка нашей разведки, одновременно произошла утечка списков. Грина полдня не было на рабочем месте. С его слов, он был на медобследовании. Проверка показала, что он действительно был в медотсеке, но только до одиннадцати. На службу прибыл в четырнадцать десять. Факт номер три: за четыре дня до дня «Д» вечером в Бутово сгорела вторая явка. На видеозаписи, полученной от вашей группы, вновь фигурирует провокатор. Грин в это время якобы был дома. Свидетелей нет.

— Но откуда у него взялись данные по явкам и списки?! — нервно теребя воротник, спросила Вика. — Он не имел доступа к такой информации. Он же ученый, кроме «Пилигрима», его ничто не интересовало!

— Это мы выясним, не сомневайтесь. Теперь факт номер четыре: когда группа Воронцова попала в засаду под мостом через Сходню, Грин якобы вышел проверить что-то насчет спутников, охрана не сумела пояснить, что конкретно. Но факт зафиксирован, Грин выходил наверх, и его нигде не могли найти. Отсутствовал он ровно час, с полудня до тринадцати ноль-ноль. Вы попали в засаду около половины первого, так, лейтенант?

— Так, но… где база, а где Тушино! — Учитель недоверчиво покачал головой. — Не успеть даже по МКАД с мигалкой! При всем желании не успеть. Не в коконе же он домчался?

— Интересная мысль, лейтенант Учитель. — Рабинович усмехнулся. — Спасибо за подсказку.

— Там машины были! — запротестовал Учитель. — Обыкновенные, человеческие.

— Где? Под мостом? Вы, насколько я помню из рапорта, видели провокатора пешим, в компании серпиенсов.

— Ну, да, так и было. — Учитель понял, что проигрывает, и слегка засуетился. — Но перед этим мы проследили, как он вышел из своего дома и поехал к куполу на «Лексусе»!

— А в дом он как попал?

— Мы не видели. — Учитель замялся. — Там, наверное, и был.

— Или прилетел в коконе, высадился на крыше и спустился вниз? Чем не вариант? Что молчите, Учитель?

— Шли бы вы с вашими фантазиями! — не выдержал Учитель.

— Не расслышал, извините? — Рабинович победно взглянул на охотника.

— Вариант, говорю, — буркнул, багровея от злости, Учитель. — Вы правы. Вопросов больше не имею.

— Вот и чудненько… коллега, — капитан перевел торжествующий взгляд на генерала.

Алексеев сидел, по-прежнему глядя в стол, только теперь он выглядел не просто угрюмым, а был мрачнее тучи.

Видимо, несмотря на обилие сомнительных вводных, в целом версия Рабиновича показалась генералу убедительной. И это означало, что вина Грина практически доказана. Конечно, все это еще будет рассматриваться трибуналом, будут проводиться допросы, доследования и прочие процедуры, но исход, по мнению Алексеева, был ясен уже сейчас. Обвинительный приговор и наказание по законам военного времени.

Чего, собственно, этот сумасшедший ученый и добивался.

— И последний факт, если разрешите, товарищ генерал, — Рабинович положил на стол еще один листок.

— У? — Алексеев поднял взгляд на капитана, но включился не сразу. — А-а, докладывай.

— Это перевод сообщения, посланного Грином приору стражи сразу после того, как группа Воронцова вышла на охоту. — Капитан вынул из кармана коммуникатор. — А это оригинальная запись.