Провокатор

— Вот! — обрадовался Грин. — Наконец-то здравая мысль!

— Но если в квартире не окажется никого, — спокойно продолжил разведчик, — товарища Грина надо будет изолировать до окончания операции. Чтобы не отнимал у нас время, излагая свои безумные теории.

— Согласен! — заявил Грин.

Вообще-то, в глубине души он и сам опасался, что все его теории и сомнительные факты, подсказанные мистическим голосом извне, окажутся полной чушью, но отступать было поздно. Да и некуда. Либо вперед, через минные поля к победе, либо в психушку или в карцер, тут уж решение за военными.

— Дмитрий Павлович, выделите одну группу охотников из резерва. Кто под рукой?

— Группа Воронцова. — Алексеев покосился на начальника разведки. — Если Егор Иванович не возражает.

— Теперь охотники ваши. — Разведчика едва заметно передернуло.

— Отправляйте, — приказал командующий. — Егор Иванович, проследите за рейдом лично, генералу Алексееву будет не до того.

— Есть!

— И прикажите Воронцову, чтобы доложил сразу, просто по факту, есть там явка серпиенсов или нет. А дальше по обстановке. Ясно?

— Так точно!

— Продолжим, товарищи, — командующий мгновенно забыл о Грине.

Не забыл о нем Алексеев. Прежде чем включиться в работу с командующим, он подозвал адъютанта и что-то шепнул ему на ухо. Офицер кивнул, подошел к Грину и вежливо указал Филу на выход. Грин не стал сопротивляться, ведь он сделал все, что мог, и дальнейшее развитие событий от него не зависело.

Филипп бодрым шагом покинул зал и направился к своему боевому посту в последнем по счету отсеке. Он не то чтобы гордился собой, но настроение немного улучшилось. Если бойцы Воронцова возьмут Арианну или хотя бы подтвердят, что эта дамочка-резидент сидит на явочной квартире, гибельную лавину, возможно, все-таки удастся остановить, и затеянная серпиенсами провокация провалится. Не факт, конечно, но надежда имелась, а надежда — это великое дело.

Призадумавшись, Фил не заметил, что адъютант Алексеева по-прежнему идет в двух шагах позади, да не один, а в связке с другим офицером. Филипп обнаружил, что следует под конвоем, только когда офицеры вдруг резко сократили дистанцию, крепко ухватили Фила под руки и затолкнули в какую-то дверь.

За дверью обнаружилось крошечное помещение, освещенное тусклой лампочкой под потолком и полное какого-то хлама. Грин открыл рот, чтобы возмутиться, но проглотил реплику, поскольку адресовать ее было некому. Офицеры остались в коридоре, и теперь между ними и Грином была толстая бронированная дверь. Уж не запертая ли снаружи? Он подергал ручку и удивленно хмыкнул. Дверь была действительно заперта.

— Что за фокусы? — пробормотал Филипп, растерянно озираясь.

«Это разве фокусы? — усмехнулся голос извне. — Профилактическая мера, и только. А чего ты ждал? Что Алексеев тебя отпустит? Ты ведь мог опять не дойти до отведенного тебе генералом поста и вернуться в штаб, чтобы устроить новый скандал».

«Зачем? Я сделал все, что мог».

«Но генерал-то об этом не знает. Чужая голова — темное местечко».

«И что теперь делать?»

«Ждать. Медитировать. Переживать за Вику. Выбирай сам».

«За Вику? — Грин насторожился. — Почему я должен за нее переживать? Она пока в резерве, на драфте у Ворон… Погоди! Она прошла по конкурсу?! Когда?!»

«Сегодня утром. И она будет там, в квартире на Щелковском шоссе. Она фигурировала в моем предвидении».

«Вот спасибо, успокоил!»

«Я стараюсь быть честным с тобой, Грин».

«С ней ничего не случится?!»

«Не знаю. Зачастую предвидения имеют несколько вариантов финала. Но, думаю, с ней все будет в порядке».

«Думаешь или знаешь? Покажи мне свое предвидение!»

«Не представляю, как это можно сделать».

«А ты постарайся представить! Слабо?!»

«Предложение занятное. — В голосе зазвучали нотки азарта. — Я не пробовал и не слышал, чтобы это делал кто-то другой, но… если можно мысленно беседовать, иногда даже не тет-а-тет, а в режиме конференции, то почему нельзя обмениваться мысленными картинками?»

«Только не картинками, — поправил его Грин. — Предвидением!»

«Это примерно то же самое. Если получится, увидишь сам».