Провокатор

КА-52 приближались к бензоколонке на низкой высоте — воющий смерч кружил под ними. В него и угодил хозяйственный немец, который, однако, успел заметить: легкоподвижные люди в беретах качались на тросах, как обезьяны на лианах; более того, один из них, рода человеческого, попытался цапнуть со стола бутыль самогона, но, к своему неудовольствию, промахнулся. Бюргер хлопал глазами и совершенно не понимал: путч или революция?

Как только вертолеты поплыли на восток, за ними вслед устремился «Икарус», в открытых окнах коего кричали и отмахивали руками неудержимые и сумасшедшие пассажиры.

На слабых ногах Фридрих Гесс побрел к столу, наполнил граненый стакан огнеопасной бурдой и с преступной дерзостью хендехохнул штоф отличного первача из русского березового табурета.

Т-34 на предельной скорости будто летел над лентой шоссе, но летучие и боевые машины настигли, зависая над сухопутно-подвижной крепостью. Десантники готовились к ее штурму. Командир в чине майора докладывал обстановку по рации:

— Я — Грачи-два, на броне преследуемого Объекта человек.

— Я — Грач-первый, — раздался искаженный радиопомехами генеральский бас. — Чего на броне?

— У них какой-то… каскадер!..

— И что он там делает?

— Орет как придурок!

— Грачи-два, может, кино снимают, а мы не знаем? — спросил генерал.

— Да нет вроде, уж больно все натурально, — доложил майор.

— Грачи-два, действуйте по обстоятельствам.

— Есть действовать по обстоятельствам.

— Да, а когда намереваетесь применить ПТУРСы? — вспомнил генерал.

— Когда-когда! — забубнил майор. — Если бы знал, не болтался здесь, как в проруби вечности.

— Чего-чего? Я вас не понял, Грачи-два, у кого чего болтается?..

Через триплекс Минин следил за внешним мозаичным миром, приговаривая:

— Летите, голуби, летите… Идем хорошо, Леха. Еще, родной…

— А я бы еть по этим птичкам мира, — предложил Беляев. — Фик-фок на один бок, да шерсти, с кого можно, клок!

— Шура, не спеши в рай, — предупредил Дымкин.

— Успеем и в рай, и в ад! — закричал Ухов. — Гарантирую, что гробимся, братки.

— Не страшно, тезка? — спросил Беляев Саньку; тот лишь озадаченно покачал лопушковой головой. — Ваня, ты защиту-то не забыл подключить?

— Да я только и с ней… по родной земельке! — отвечал Минин и неожиданно увидел в «кресте» триплекса «размазанное» орущее лицо. — Вася! ахнул и заорал: — Ухов, стоп!.. Беляев, Дымкин, люк!

Т-34 заскрежетал тормозными колодками, разрывая гусеницами асфальтовый панцирь дороги. Обманутые этим внезапным маневром, КА-52 проскользнули в синь небес. А в боевую танковую рубку за голову был втянут разлохмаченный в лоскуты Василий с утверждением:

— Мужики, кажись, у меня в жопе ядерный зонтик вспух? — И поинтересовался: — Куда это мы так убиваемся? — И завалился на спину от резкого поступательного движения вперед.

Т-34 и два КА-52 продолжали на скоростной трассе свое трудное боевое противоборство, не применяя огневых средств поражения. И неизвестно, кто бы вышел победителем, как вдруг в противоборствующую связку вклинился автобус «Икарус».

Танк тотчас же прилип к его широкому боку и, находясь под защитой гражданского средства передвижения, продолжал свой путь. Репортеры же радостно снимали сверхсекретный Объект и беспомощные летательные машины с воздушными военными гимнастами.

Майор-десантник матерился и докладывал обстановку; в ответ басил генеральский голос, искаженный радиопомехами…

Потом один из вертолетов, совершив боевой разворот, завис над автобусом: два десантника спрыгнули на его удобную крышу — репортеры визжали от восторга. И через минуту «Икарус» клюнул бампером в кювет, плененный бравыми бойцами ВДВ.

Второй же вертолет неотрывно следовал за быстрым танком. Погоня закончилась неожиданно: Т-34 вдруг сбился с трассы и ходко уходил в густую лесополосу. Ракетные снаряды, выпущенные из КА-52, вспухали в лесистой полосе, разрывая в клочья тишину и покой медвежьего угла.

Трудно не согласиться с утверждением, что жизнь берет свое. Мой друг и директор картины Классов действовал в лучших традициях тоталитарной системы: он насильно взял меня за шкирку и притащил к себе домой. Чтобы я чувствовал себя как дома?