Провокатор

Еще через пару дней Муравский прислал несколько экземпляров их манифеста, выведенных быстрым почерком на сероватой бумаге.

“Одним из сильных средств борьбы, диктуемым нашим революционным прошлыми и настоящим, явится политический террор, заключающейся в уничтожении наиболее вредных и влиятельных при данных условиях лиц русского самодержавия. Систематический террор совместно с другими, получающими только при терроре огромное решающее значение, формами открытой массовой борьбы (бунты, демонстрации и проч.) приведет к дезорганизации врага. Террористическая деятельность прекратится лишь с победой над самодержавием, лишь с полным достижением политической свободы. Кроме своего главного значения, как средства дезорганизующего, террористическая деятельность послужит вместе с тем средством пропаганды и агитации, как форма открытой, совершающейся на глазах всего народа, борьбы, подрывающей обаяние правительственной власти, доказывающей возможность этой борьбы и вызывающей к жизни новые революционные силы. Наконец, террористическая деятельность является средством самозащиты, и охранения организации от вредных элементов — шпионства и предательства.”

И ведь все у них так - террор как средство пропаганды, а сами вшивый гектограф достать не сумели, от руки переписывают! Шпана революционная. Хотят воевать? Будут воевать, Сахалин ждет.

В тот же вечер я вызвал на встречу Зубатова.

- Как ваши проекты, Михаил Дмитриевич?

- Вашими молитвами, Сергей Васильевич. Артель с помощью фон Мекка основали, землю переделили, сейчас мужики под руководством студентов-петровцев готовятся к севу, - начал я рассказ за шахматами в Художественном кружке.

- И что, кулаки не мешают?

Смотри-ка ты, в курсе. Либо знает обстановку в деревне, либо приглядывает за мной, а скорее, и то и другое. Кулаки, вернее, один лавочник и один мельник, конечно, мешали. Но их сильно подкосило то, что когда они попробовали повлиять на сход и потребовали возврата долгов, сагитированные мужики все как один эти долги вернули. Сто девяносто шесть рубликов пятьдесят копеек ушло у меня на это дело, зато недели две деревенская элита пребывала в растерянности, а тридцать семей “колхозников” получили время соорганизоваться. Потом, конечно, оставшиеся вне артели пятеро подкулачников попробовали подлавливать мужиков по одному, но в эту игру можно было играть в обе стороны и ребята Губанова в тихом месте в Можайске встретили и прислонили к теплой стенке и лавочника, и мельника. И доходчиво объяснили, что можно успокоится и на полученные рубли заняться своим делом, а можно и пересчитывать угольки там, где стояли амбар, дом да мельница. До лавочника дошло сразу, он явно был поумнее и не успел еще забронзоветь, а вот мельник угомонился только после того, как несколько дней его на пороге встречало напоминание в виде головешки. Рюмкины посмеивались в бороды, но процесс, что называется, пошел.

- Пытались, как без этого. Но артельщики провели разъяснительную работу.

- Как-как? Прекрасный термин, надо будет запомнить, “с ним провели разъяснительную работу нагайкой”, - а Зубатов поднабрался моих шуточек и сам теперь зажигает. Нет, он точно знает, что происходит в Кузякино. - Ну, дай бог, я так понимаю, вы готовите источник продовольствия для вашего квартала?

- Именно так, - это была “официальная” версия для властей.

- А что сам квартал? - влез в разговор один из зрителей, наблюдавших за игрой.

- Городская дума на днях должна выделить землю, князь Голицын высказался вполне определенно.

- И где же?

- В Марьиной Роще, как раз вдоль будущей линии электротрамвая.

- Ого! Я смотрю, у вас там все продумано!

- Ну да, пришлось включить в состав cooperative двух инженеров Бельгийского общества, чтобы линию от Бутырской заставы к Сухаревке провели мимо нас.

- А когда строить начнете? - Сергей двинул фигуру. - В этом году успеете?

- Должны. Проект почти готов, будет квартал из нескольких пяти-шестиэтажных домов, по внешнему обводу будут лавки, мастерские, внутри - столовая, котельная, квартальные службы и библиотека.

- Однако! А “чикагская башня” будет?

Так прозвали дом в небывалых десять этажей, идею которого я нагло стырил у “тучереза” Нирнзее, но вот как раз тут полной ясности не было.

- Опять же зависит от того, утвердят нам ее или нет. Если что, будет такой же шестиэтажный корпус, как рядом, быстрее закончим.

- И сколько получается цена квартиры?

- Самая простая, “холостяцкая” - две тысячи рублей, самая дорогая, “профессорская” - двенадцать.

Собравшиеся вздохнули.

- Дорогонько выходит.

- Первый взнос в четверть цены, остальное за пять лет под двенадцать годовых, - вкратце поведал я наш ипотечный план. Сколько он мне нервов стоил это отдельная песня, не будь знакомства с Морозовым, не видать бы нам договора с Волжско-Камским банком. Так что если будет выделена площадка и утвержден проект, начнем как сойдет снег. И в дело пойдут все инженерно-технические новинки, начиная с литья перемычек и балок на мини-заводике и заканчивая газовыми плитами. Эх, до чего я люблю строить, прямо зуд в руках!