Проводник: проклятый мир

— Тогось, — передразнил я его. — Саш, покажись, что ли. И своих архаравцев предъяви. Чего ради за деревьями прятаться.

После моих слов из-за деревьев вышли три фигуры. Одна (светящегося Шурика я опознал сразу же) спокойно, две остальные — с настороженностью.

— Освети себя, — потребовал хрипатый, — … ты чегось?

— Ничего, — ответил я, убирая луч с говорливого, — интересно было.

Недоверчивый оказался мужичком лет пятидесяти с клочковатой рыжей бороденкой (волосы были спрятаны под вязанной шапочкой), чуть ниже меня и худее почти в два раза. Скелет, одним словом. Где его только отыскали, не в концлагере же? Одет в грязные, латаные-перелатанные брюки, свитер и безрукавку из овечьей шкуры. В руках держал СКС, ствол которого был недвусмысленно направлен мне в живот.

Сбоку стоял его двойник. Это в плане телосложения и одежды — бомж бомжом после зимней голодовки. И откуда такие приятели завелись у Сашки?

— Давай помогу, — проговорил Сашка (он единственный держал оружие повешенным на плечо, наверное, сомнений в том, что я — я, не имел), щелкая кнопкой фонаря и направляя мне луч в грудь. — Хм, вроде бы ты… или не ты?

— Хватит хохмить, — огрызнулся я. — На себя посмотри, человек-светлячок.

— Уверен, что это твоих рук дело, — буркнул приятель, убирая луч света с меня и направляя тот в сторону моего ночлега. — Кстати, зови свою подругу.

— Олеся, иди сюда, — чуть повернув голову в сторону, где укрывалась девушка, крикнул я. — Тут друзья… вроде бы.

— Друзья, друзья, — с жаром подтвердил Сашка. — Или ты на что-то намекаешь?

— Перекрестись и прочитай «Верую…», — вклинился в наш разговор карабинер. Когда выполнил требуемое, мужичок повернулся к моей спутнице и потребовал повторить то же самое.

— Доволен? — поинтересовался я у того. В ответ на это партизан пробурчал нечто невразумительное, но оружие в меня и Олесю больше не направлял. Даже отошел в сторону со своим двойником, оставив меня, девушку и приятеля одних.

— Ты это, — тронул меня за рукав Сашка, — сними с меня эту иллюминацию. А то свечусь, как главный проспект.

— Это не ко мне… Олесь, уберешь?

— Конечно, — пообещала та и что-то тихонько прошептала себе под нос. Свечение на приятеле мигнуло пару раз и исчезло. Теперь не давали остаться нам всем в полной темноте только фонарики, зажатые у меня и Сашки в руках.

— Хе, так это не твоя шутка? — хмыкнул приятель. — Вот же повезло мне наткнуться на двух фокусников…

— Мы маги, — напыщенно заявил я, — а если мне покажется, что ты неуважительно к нам относишься, то превращу… ммм…

— В кого? — язвительно поинтересовался Шурик. — В лягушку, чтобы потом меня расколдовала прекрасная принцесса?

— Ты знаешь, — демонстративно вздохнул я, — не приходит ничего в голову подходящего. Даже лягушка по сравнению с одним мне знакомым человеком с именем Александр будет светочем разума и эталоном красоты и обаяния. Придется тебе и дальше прозябать в этой никчемной оболочке.

— Да пошел ты, — беззлобно откликнулся Сашка. — Кстати, как ты тут оказался? Мы уже с Никитосом тебя похоронили. И успели смириться с мыслью, что навечно заперты в этом ми… кх-кх, месте хотел сказать.

— Да не кашляй ты так, чахоточник. Она все знает.

— Что — все? — насторожился Сашка.

— Все — это все, — вместо меня ответила Олеся. — Я знаю, что Миша из другого мира. И то, что в этот мир он попал с двумя друзьями.

— Так, — только и смог вымолвить приятель.

— Вот тебе и так, — откликнулся я. — Ладно, ты сам об этом сильно не трепись, чтобы не увеличивать число осведомленных. Пусть прежняя версия останется, а сейчас помоги собрать вещи.

Вещи… их у нас после скоротечной (и бескровной — к нашему общему удовольствию) перестрелки стало много меньше. Еще когда отходил от укрытия к партизанам, мне показалось, что в воздухе витает слабый запах бензина.

Теперь, когда вернулся обратно, то понял — не показалось. Несколько пуль угодили в мотоцикл и изрядно его повредили. Одна пуля расколотила (и надо же было так попасть) свечу на правом «котле», еще несколько пробили бак, «воздухан», фару и разбили ручку газа вместе с передним тормозом. Такие мелочи, вроде порванного кожзаменителя на сиденье и покоцанных крыльев я не считаю. Было чудом, что оба колеса оказались целыми.

— Стрелки, блина, ворошиловские, — едва удержался от ругательств я. — Вы что, специально по нему целились?

— Ну, это, — пожал плечами Сашка, — непонятное было, что тут валяется темное и большое на земле. А вдруг — варг?

— Фигарх, — буркнул я и сунул Сашке бронник с мешком, — теперь неси сам.

— Вот еще, — возмутился тот и шустро отскочил назад, — свои вещи сам таскай. Устроил тут, понимаешь ли, дедовщину.

— Гад.

— Не ругайся. Тут девушки находятся.

— А я и не ругаюсь. Это констатация факта…

В лагерь мы пришли часа за два с половиной. По дороге Сашка рассказал мне итоги того памятного рейда, когда партизаны вместе с нами провели акцию по освобождению людей. Обошлось без жертв. Раненые, конечно, были — куда без них, но не тяжелые. Из города ушли так же безприпятственно, как вошли, легко сметя небольшой заслон из полицаев на выезде.