Проводник

Катя осела на пол, выронив пистолет. В расширенных глазах плясали бешеные огни горящей комнаты.

Вязко-серое облако, словно сотканное из тумана, неохотно сорвалось с тела девушки и, набирая скорость, принялось исступленно биться об стены и потолок, напоминая подстреленную птицу. Изредка сквозь сизые клочья бесформенного сгустка просвечивало лицо Антона, охваченное леденящим ужасом.

Губы Кати шевельнулись в усталой, но счастливой улыбке.

– Мамочка, папа, я к вам, – чуть слышно вымолвила она. – Вот теперь точно… конец.

* * *

Она стояла на шоссе, терпеливо вглядываясь в каждую проезжающую машину. Летний ветерок приятно обдувал разгоряченное лицо, где-то высоко в небе парили птицы, беззаботно щебеча на своем птичьем языке, солнце ласково гладило ее теплыми золотистыми лучами…

«Может, вот оно, настоящее счастье? – подумала она. – Или чего-то не хватает?»

– Где же вы? – прошептала девушка. Вскоре вдали показался белый автомобиль, и в ее глазах вспыхнула надежда.

Машина сбавила скорость, и она счастливо улыбнулась, увидев родителей внутри салона. Они тоже смотрели на нее, и их лица светились от радости.

– Привет, дочка, – помахал рукой отец. – Садись скорей!

Катя проскользнула в салон, усевшись на заднее сиденье. Обменялась теплыми взглядами с Ларисой.

Автомобиль начал набирать скорость. Шоссе было ровным, словно зеркало, ни рытвин, ни трещин. Радостно светило солнце, она была рядом с семьей, и все было чудесно.

– Мамуля, папочка… – заговорила Катя. – Я так скучаю по вам. Мне плохо одной… Одиноко.

Она почувствовала, как защипало в глазах, и торопливо вытерла их. Не нужно, чтобы кто-то видел ее слезы.

– Лариса, прости меня.

Мама повернулась с переднего сиденья, с нежностью глядя на дочерей, и Катя, не выдержав, заплакала.

– Не надо, дочка, – с нежностью проговорила мама. – Все будет хорошо.

– А куда мы едем? – всхлипывая, спросила Катя.

– А куда ты хочешь? – вместо ответа поинтересовался отец.

Катя бережно накрыла своей ладонью руку Ларисы.

– Я хочу домой, – тихо сказала она. – И… с вами очень хочу.

Отец покачал головой.

– Так нельзя, – с грустью промолвил он. – Придется делать выбор…

Катя посмотрела на мать, словно ища в ее лице поддержку.

– Я хотела сказать… – запинаясь, проговорила она. – Ну… вы не сердитесь на меня? Простите, пожалуйста! Простите меня за все!

Мама улыбнулась.

– Не нужно извиняться, доченька. Мы гордимся тобой. И очень любим тебя! Тебе где остановить?

Катя едва открыла рот, как впереди неожиданно появилась какая-то машина.