Провинциалы

В конце неосвещенной улицы он заметил старый кирпичный дом. Деревянный забор его почти сгнил, дорожка заросла травой, а окна томились во тьме, завешенные черной тканью. Выглядел дом жутко. Снегопад усиливался, и Виктору, несмотря на его опасения, не оставалось ничего, кроме как укрыться в доме. Найдя во дворе ржавый стальной прут, он сорвал с двери навесной замок и вошел в сени. Полы скрипели. Обои, давно уже вышедшие из моды, пожелтели. Прислонившись рукой стене, он обнаружил выключатель, и, к счастью, дом еще был подключен к электросети. Мебели осталось немного: старая кровать, газовая плита на маленькой кухне, два шкафа и стол у окна, возле которого еще ждал кого-то одинокий табурет. На подоконнике стоял деревянный ящик с алюминиевой посудой. О том, что когда-то здесь жили люди, напоминал только черно-белый семейный портрет, висящий на гвозде, вбитом в оконную раму.

Виктор сел у окна и закурил, ожидая, пока утихнет снег. Вечер был прекрасный, и та ярость ненастья, что еще несколько минут назад грозила ему, теперь казалось уютной и радостной, влекущей из-за грязного окна, уговаривая вернуться и остаться с ней. Виктор сидел, наблюдая за тем, как его следы заметает снегом. Наконец ему это наскучило и он пошел к шкафу, в надежде найти что-нибудь интересное. Никогда не знаешь, что можно найти в заброшенных домах. Порой оставленная случайно мелочь может рассказать так много о прежней жизни людей, которые по какой-то причине решили бросить свое гнездо. На полке Виктор нашел несколько снимков, перетянутых канцелярской резинкой. На первом был молодой мужчина с ребенком на руках. На остальных — женщина с черными вьющимися волосами. Лицо ее было вытянутое, строгое, взгляд твердый. На щеке блестел тонкий шрам.

Вдруг за порогом послышались неуверенные шаги. Виктор насторожился, подошел к двери и замер, ожидая. Входная дверь распахнулась. В дом вошел пожилой мужчина с засаленной бородой. В левой руке он держал бутылку дешевого портвейна, в правой сжимал стальной прут, которым Виктор срывал замок. Мужчина был болезненно худощав и бледен. Заметив Виктора, он взмахнул прутом и закричал:

— Какого черта ты делаешь в моем доме?!

— Послушайте, — попытался успокоить его Виктор, — я не причиню вам вреда. Я замерз и просто хотел согреться. Я думал, что дом заброшен.

— На двери висел замок! — возмутился его оппонент, замахиваясь еще сильнее. — Если висит замок, значит, здесь кто-то живет!

— Но… — Виктор не нашел, что ответить.

На мгновение мужчины замерли. Незнакомец осмотрел свое жилище и, лишь убедившись, что Виктор ничего не тронул, успокоился и опустил прут. Тогда Виктор решил, что это отличный шанс убраться отсюда.

— Друг, — сказал он осторожно, — я сейчас уйду, так что волноваться совершенно не о чем.

Мужчина бросил прут на пол, почесал рукой покатый затылок и, выглянув за порог, долго о чем-то думал, а потом сказал:

— Да ладно уж. Погода беснуется. Можешь переждать снегопад. — Мужчина, не глядя на Виктора, подошел к столу и открыл портвейн. — Будешь?

— Нет, спасибо.

— Как знаешь, — безразлично отрезал незнакомец и глотнул из горлышка. — Ты ведь из города?

— Да.

— И как тебя сюда занесло в такой час?

— Я шел по трассе, когда начался снегопад.

— Хм…

Мужчина умолк и отошел к окну. Когда он повернулся к Виктору, тот понял, что этот сумрачный, растрепанный силуэт и был счастливым отцом на снимках, найденных в шкафу. Лицо его, одутловатое от алкоголя и освещенное лишь желтоватым светом лампы, таило в себе раскаяние и годы опустошающего одиночества. Виктор знал, что ситуация не располагала к тому, чтобы лезть к незнакомцу с расспросами, но, томимый любопытством, все же решился спросить:

— Можно у вас поинтересоваться?

— Давай на «ты», — перебил он Виктора. — Так я чувствую себя старым.

— Что случилось с твоей семьей? — Он указал рукой на портрет, висевший на оконной раме.

— А, это? — Мужчина снова глотнул из бутылки. — Ничего. — И нахмурился: — Знаешь, вообще-то это не твое дело. — Виктор хотел было извиниться, но незнакомец тут же продолжил: — Ты ведь женат, парень?

— Да.

— Тогда ты поймешь, почему я ушел от них.

— Не уверен.

— Я любил их. Но мне не хватало свободы. Я не мог выносить эту рутину день ото дня. Я ненавидел свое окружение, ненавидел свою работу. Жена так и не смогла понять меня, да я и не ждал, если честно: ей никогда не понять, что чувствует вольный мужчина.

— А как же твои дети?

— Они уже были взрослые.

Виктор оглянулся вокруг.

— Ты не жалеешь о своем выборе?

— О чем мне жалеть?

— Сказать честно, живешь ты в настоящем сарае.

— Ну, и что? Комфорт, мебель, красивые безделушки — все это нужно лишь женщинам. К тому же невелика цена за то, чтобы никто не смел мне больше указывать. В юности никто не смел мне указывать, и по-настоящему счастлив я был лишь тогда.