Провинциальные игры

– Она мертва.

– Я чувствовал ее кровь?

– Все верно. Она поделилась со мной кровью.

Каким-то гипнозом ссарешессы наверняка владеют. Общалась я с ним так спокойно, словно это в порядке вещей. Откровенно разговаривать с полозом, которого я видела первый раз в жизни, посреди залитой лунным светом опушки…

– Вот как… расскажите мне о ее кончине.

Я вздохнула.

– Присядем? Это долгая история.

Ссарешесс не стал спорить. Он устроился на стволе дерева и посмотрел на меня. Я присела неподалеку, подобрав концы шали под себя, и принялась рассказывать.

Как я поехала в лощинку.

Как встретилась с Нитой.

Что она мне рассказала и как мы обменялись кровью.

Мужчина внимательно слушал. Я разглядывала его. Да, с человеком полоза не спутаешь при всем желании. Дело даже не в телосложении, хотя вот ей-ей, так и кажется, что ползать ему привычнее, чем ходить. Не в одежде, которая больше всего напоминает змеиную чешую. Не в глазах, которые так и сверкают вертикальными зрачками.

Что-то неуловимо чуждое… запах?

Манера двигаться?

Не знаю. Но общее впечатление – чужак, и опасный. Даже для меня.

– Что с ее ребенком?

– Жив, здоров, растет.

– Понятно…

– А мне пока ничего не понятно, – огрызнулась я. – Почему вы раньше не помогли сестре? Где вы были? Что хотите сделать сейчас?

– Я не обязан отвечать на вопросы смертных.

– Во мне есть кровь вашей семьи.

Парень – вот не могла я его воспринимать как взрослого и мудрого – пожал плечами.

– Я мог бы убить тебя.

– И окончательно убить этим свою сестру. Да?

– Ты знаешь, о чем говоришь, смертная.

Знаю. Я такие случаи видела. И не такие видела, и похуже… всякое в жизни бывало.

– Так что вы мне можете сказать?

– А что ты хочешь узнать?

Я подумала и выбрала самый простой вариант.

– Что ждет меня и Нила.

– Нила?

– Аншшшшаранита назвала его Нааршерессс. Я переделала на Нила, все же он живет среди людей.

– Как отца. Ничего не ждет.

Честно признаться, я выдохнула то ли с облегчением, то ли с досадой. И хочется, и колется…

– Вообще ничего?

– Смески с людьми нас не интересуют. Вы неполноценны.

– Нацисты, – фыркнула я. Но порадовалась. – То есть вы нас трогать не будете?

– Нет.

– А сегодня это что было?

– Я следовал на зов родной крови. И вмешался, чтобы не потерять свой шанс узнать правду.

Я кивнула.

– Понятно. Что ж, можете радоваться, вы даже немного отомстили за сестру. Демидов был потомком того типа, который ее соблазнил и бросил.

– Сволочь.

– Сволочь. Причем потомственная, – подтвердила я.

– Демидов?

– Да.

Ссарешесс кивнул.

– Я запомню этот род. А ты ничего не бойся, женщина. Ты помогла, ты поддержала мою сестру, ты приняла на себя обязательства. Мы не можем принять тебя в род, но приглядывать будем.

Я пожала плечами.

– Спасибо. Но я не из корысти.

– Я понимаю.

– А вот чего я действительно хочу, что вы должны мне дать… в память о Ните!

– Что ты хочешь, смертная?

И такое удивление! Мы, мол, ее и так по уши облагодетельствовали, в покое оставили, а она еще нам фигвамы рисует! Мы еще и что-то должны?

– Ровно через двадцать лет я жду вашего визита.

– Зачем?

Мне удалось удивить полоза вторично. А ты что думал – я золота попрошу? Щас! Так быстро и просто ты не отделаешься!

– Чтобы вы рассказали моему сыну о его матери и научили парня обращаться с родовой магией. Я этого сделать не смогу. Увы…

Змей задумался.

А потом медленно опустил голову.

– Береги моего племянника, смертная. Я приду, обещаю.

– А рассказать вы мне ни о чем не хотите? – окончательно обнаглела я. – Чего ждать, кого звать… что у вас вообще бывает в детстве? Какие магические эффекты, кроме убиения всех подряд шипением?

– У него это есть?

– Есть. И уже несколько убитых.

Змей кивнул.

– Сильный мальчик. А еще что?

В приятной беседе о детях и магии прошло часа два. Потом мы попрощались, и я отправилась домой. Ног я вообще не чувствовала, так, передвигаются две сосульки…

Брр!

Холодно все-таки! Шаль помогла, она шерстяная, теплая, длиннющая, но ноги все равно отмерзли. И нос.

Зато я знаю, чего мне ждать от малыша. Это радует. И дядюшка-полоз его не бросит, случись что. Это радует еще больше.

День прошел плодотворно? От жениха избавились, родственниками обзавелись, теперь и в Москву можно?

С этими мыслями я и проскользнула в свою комнату.

Все спали.

* * *

Наутро я чихала и сопела, забыв, что леди не подобает. Все-таки полоз ты там, не полоз… простуде – чихать!

А все остальные чувствовали себя на редкость хорошо. Все выспались, все были довольны, разве что пара балбесов, которые заснули на посту, светила «фонарями». Я не торопилась просвещать народ о причине столь хорошего сна. А вместо этого поинтересовалась:

– Теперь мы можем ехать в Москву?

– Можем, – кивнул Благовещенский. – Вы позволите сопровождать вас, Мария Ивановна?

– Позволю, – согласилась я и опять чихнула. – Так будет безопаснее. Хватит с меня уже приключений. Только вам будет тяжело, у меня весь этот… детский сад.

Нил ткнулся мне в шею и зашипел. Андрюшка обиженно вякнул, и я пригребла малыша второй рукой. Сопли там, не сопли, а дети лезть будут. Благовещенский наблюдал с явным умилением.

– У вас замечательные дети, Мария Ивановна. Они не могут быть в тягость.