Провинциальное развлечение

Уходя с этого обеда, я испытал необыкновенное ощущение, о котором сейчас расскажу. Направляясь на вокзал к последнему поезду в П. и желая выиграть время сокращением пути, я пошел через общественный сад. Сад этот довольно плохо освещается, а в тот вечер поднялся довольно густой; туман. Проходя через сад, я вспомнил туманный вечер в Булонском лесу во время моего отъезда из Парижа и странное нападение, которому я подвергся на берегу озера… Как раз в этот момент я огибал маленький садовый пруд, как вдруг отпрянул назад… В двух шагах от меня, в свете фонаря, стоял человек, одетый в костюм шофера автомобиля, человек, в котором, мне казалось, я узнал моего ночного обидчика в Булонском лесу: тот же рост, та же поза, недоставало только электрического фонаря в руке и ножа, занесенного надо мною. При этом зрелище я отскочил назад, инстинктивно закрыв глаза, как мы делаем, неожиданно натыкаясь на какой-нибудь предмет. Когда я снова открыл их, человек исчез; аллея была пустынна, передо мною падала моя тень. Была ли это галлюцинация? Что означала эта встреча с человеком из Булонского леса, если Только это он появился предо мною? Я был, следовательно, объектом какой-то тайной ненависти, Незаметно наблюдающей за мною и устроившей сейчас засаду на моем пути? Значит, в моей унылой жизни назревало какое-то событие, которому предстояло разорвать окружавшую меня мутную скуку, неожиданно сверкнуть в ней, подобно клинку ножа?

Эта нападающая фигура, дважды появившаяся таким образом в моей жизни…

У тетушки Шальтрэ в последнее время происходят долгие беседы с г-ном де Блиньелем. Они запираются на целые часы в комнате тетушки. Что они могут говорить во время этих бесконечных бесед, какова тема их разговоров? Они возбуждают мое любопытство. Так как моя тетушка и г-н де Блиньель знакомы друг с другом очень давно, то, может быть, у них есть общие воспоминания и эти воспоминания относятся, может быть, к числу самых интимных? Тетушка Шальтрэ не всегда же была старухою, а г-н де Блиньель не всегда был уморительным старикашкою, каким он является сегодня. Мысль, что тетушка Шальтрэ могла иметь когда-то любовные похождения, очень забавляет меня, а то, что избранником ее мог быть г-н де Блиньель, приводит меня прямо в восторг. Нужно будет поболтать об этом со старухою Мариэтою. Да, вот до чего доходят в провинции! Вот что провинция делает с нами, что она производит в мозгу, снедаемом скукою! И всего прискорбнее то, что, если бы мне сказали завтра: "Ступайте – вы свободны; идите куда хотите, бегите из этого засасывающего вас болота, ил которого доходит вам уже до пояса…" – я не знаю, мог ли бы я…

Я наблюдаю, как провинциальная жизнь производит на людей два различных действия, оба одинаково прискорбных. У одних она порождает состояние оцепенения, которое ничто больше не в силах рассеять. Проникаешься своего рода равнодушием к себе и ко всему, доходящим до пренебрежения физическими и гигиеническими заботами. Не обращаешь на себя никакого внимания. Тупо отдаешься течению событий. У других, напротив, провинциальное существование питает и повышает деятельность низменных инстинктов, оживляющих любопытство, зложелательство, эгоизм. Провинциальная жизнь усиливает естественные склонности, превращая их в пороки и в низменные страсти. Сколько клеветников, обжор, скупцов! Как она повреждает наши способности! Каждый маленький городок полон сумасшедших.

Возвращаюсь к написанному мною вчера, что каждый провинциальный городок является рассадником и питомником сумасшедших. Сколько он содержит тайных, скрытых, лицемерных помешательств! Большинство этих людей, живущих как будто самою серенькою, самою пошлою жизнью, страдают какою-нибудь скрытою маниею, заботливо и таинственно культивируемою ими. У некоторых из них эта мания довольно явственна, так что придает им внешность оригиналов. Так, например, обстоит дело с г-ном де Жернажем и с г-ном Реквизада; но у многих других душевный вывих тщательно прикрывается и насильственно подавляется. Да и сам я, с тех пор как живу здесь, разве не выведен основательно из состояния душевного равновесия и разве я болезненно не ощущаю этого нарушения равновесия, не ощущаю, как оно увеличивается с каждым днем? Разве я не попал теперь во власть навязчивых идей, которые я не в силах больше прогнать?