Провинциалка

Даже во сне эта дурища сопротивляется.

— Просыпайся, маленькая. Дай-ка, я тебя пощупаю, — подмял девчонку под себя, на что та недовольно заворчала. — Хочу тебя, кошка.

А девочка Стеша голенькая…

Так и уснула, бедняжка.

А я — озабоченный псих.

Всю жизнь не слезал бы с неё.

Хотя, конечно, понимаю, что это всего лишь иллюзия. Не было у меня никогда такой девчонки. Шлюх одних драл. Вот и тронулся под сраку лет.

Скоро пройдёт. Наверное.

— Отстань, — шепчет сиплым ото сна голосом и вместо того, чтобы оттолкнуть, обнимает, когда накрываю губами розовый упругий сосок. — Ненавижу, — обхватывает меня ногами и подаётся вперёд.

— Маленькая врушка, — ухмыляюсь, как последний идиот.

Провожу пальцами по мокрым складочкам и рычу от кайфа — мокрая. Хочет меня малолеточка.

Стеша тихо стонет, кусает нижнюю губу, а я перехватываю её своими губами и слегка прикусываю.

Острые кошачьи коготки впиваются в мои плечи, а по телу судорога.

Пиздец, как заводит меня эта малышка.

— Не сдерживайся, маленькая, — языком по её груди, оставляя влажный след.

Стеша подаётся вперёд и что-то невнятно ворчит.

— Скажи мне, — немного отстраняюсь, что стоит мне немалых усилий.

— Пожалуйста, — еле слышно.

— Что «пожалуйста»?

— Сделай…это.

— Что именно?

В кошачьих глазах загораются огоньки, но ругаться со мной она не посмеет. Не сейчас, когда так сильно хочет, чтобы я поимел её.

— Трахни меня! — рычит и притягивает к себе за шею.

— Вот видишь, не так страшно, правда? — достаю из тумбочки презерватив, благо, Катерина оставила полвагона, и раскатываю его по длине.

Прикусив губу, Стеша с нескрываемым любопытством разглядывает мой член.

— Нравится? — вопрос, конечно, риторический.

— Нет, — отвечает, глядя мне в глаза, и раздвигает ножки шире.

— Маленькая сучка, — вхожу в тесную промежность, а девчонка вздрагивает от оргазма.

Вот тебе и провинциалочка невинная!

— Ты кончила, что ли? — всё ещё отрицаю очевидное, пока девочка Стеша закатывает глаза и дрожит подо мной, потираясь острыми сосками о мою грудь. — Маленькая грязная девчонка, — потешаюсь над ней и толкаюсь глубже, вырывая из её горла крик.

Когда она расслабляется и обмякает, делаю несколько быстрых толчков. Трахать её такую тесную, но влажную — непередаваемое ощущение.

Ни одна баба так не заводила, и дело не в возрасте.

Девчонка что-то вскрикивает и подмахивает мне, словно училась этому с пятнадцати лет — перспективная ученица.

Вхожу в неё на всю длину и по телу проходит судорога, сродни мощному разряду тока. Спускаю в неё с диким рычанием и прикусываю молочную кожу на шее.

Надеюсь, ей не больно. А сдерживаться не могу.

— Ещё хочу! — произносит требовательно и подаётся вперёд.

Блять, да я женюсь на этой девчонке!

До слез обидно и паршиво на душе. Как будто в помойное ведро меня окунули. И ведь сама виновата во всём. Я могла бы послать его, как делала это раньше. Да, он всё равно изнасиловал бы меня, но даже тогда не было бы так горько.

— Козёл, — попыталась выбраться из его цепких лапищ и, конечно же, осталась на месте, придавленная его телом.

— И тебе доброе утро, маленькая, — почти промурлыкал зажравшийся кошара, не забыв при этом облапить меня с головы до ног. — Сначала поцелуй, потом отпущу.

— Пусть тебя ядовитая кобра целует! А я требую свободу! — пнула его в ногу, но бандитская рожа на это лишь заухмылялась.

— Даже не представляешь, как заводишь меня, маленькая стерва, — и губами к моим губам.

Языком по верхней губе, а пальцы уже между моих ног Сжимаю коленки, но разве устоишь под таким напором. Он, как танк. Как взбесившийся зверь.

— Матвей, — выдохнула ему в лицо, почти капитулировав.

— Да, маленькая, — его палец вошёл в меня и я скривилась от неприятного жжения.

Всю ночь он истязал меня…

Совру, конечно, если скажу, что мне не понравилось, но ведь всему есть предел. А у этого сумасшедшего нет границ. Будто куклу резиновую приобрёл себе.

— У меня там всё уже болит. И ты обещал отпустить меня к тётушке.

— Нихрена я тебе не обещал, маленькая хитрожопая зараза. А на тётушку твою я хуй клал.

Очень надеюсь, что Елена Львовна никогда не узнает, что именно на неё клали…

Хотя я, наверное, сама ей расскажу, дабы узреть казнь этого гада.

— Ты обещал подумать, — почти простонала, потому как ТАМ уже всё горело.

— Обещал, значит, подумаю. Иди уже сюда, хочу тебя, — я даже не обратила внимания, когда он надел презерватив и, скользнув в меня, жадно захватил губами грудь.

Нет, я не верила ему.

Только отказываться от такого удовольствия больше не собиралась. Пусть я теперь бандитская подстилка и легкомысленная дура, но какой смысл в сопротивлении, если оно всегда оборачивается против меня?

Выгнулась и подалась ему навстречу, уже слабо соображая, что сама обнимаю его и целую.

Вот же дура…

Но как нравится чувствовать его в себе…

Вдыхать его запах…

Словно ток по венам — его мощь и сила, с которыми он вонзается в меня.

Словно ураган — он сносит так тщательно выстроенные баррикады, оставляя меня умирать под обломками и таять от желания.

Мерзавец, лишивший меня свободы и права выбора. И что самое страшное, я почти согласна с ним…