Провидица

— Ежели еще хоть раз увижу, что ты приблизился к лаиссе, она умрет, а ты будешь смотреть, как она корчится в агонии. С этого мгновения ее жизнь зависит только от тебя.

Годрик почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Он гулко сглотнул и кивнул в ответ. Сеймунд удовлетворенно хмыкнул и вернулся на коня, окинул недобрым взглядом притихших воинов, ожидавших, когда король продолжит путь, проследил за тем, как вымокшая лаисса Альвран садится в свою повозку и, не глядя на советника, рявкнул:

— Вперед!

— Чтоб тебя Нечистый задрал, — пробурчал ласс Фольгер и последовал за венценосцем.

Проезжая мимо повозки Катиль, Годрик бросил на нее взгляд и увидел, как полог отодвинулся, и лаисса Альвран улыбнулась ему. Королевский советник улыбнулся в ответ, и на душе стало легче.

Глава 39

— Господин…

Гален Корвель, поднял руку, не оборачиваясь, и Даги отошел в сторону. Он прислонился спиной к стене и затих, не мешая князю. Корвель стоял на пороге темницы, взгляд его блуждал по темным стенам, то и дело возвращаясь к цепи и венчавшему ее ржавому ошейнику. Гнев? Нет, гнева не было. Не было яростных проклятий и ударов тяжелым кулаком о стену, осталось лишь мрачное предвкушения королевской смерти. И честь работы палача князь не желал отдавать никому. Не-ет, Сеймунд принадлежал ему по праву.

Молча развернувшись, Корвель прошел мимо пыточной, еще раз бросив взгляд в открытую дверь, и прошел дальше, более не задерживаясь в подземелье королевского дворца. Он поднялся вверх по лестнице и прошел до покоев, где еще недавно жила лаисса Альвран.

— Вечернюю трапезу принесите сюда, — сказал он слуге и закрыл за собой дверь, желая хоть ненадолго остаться наедине с собой.

Князь неспешно брел по покоям, он подошел к столику, на котором лежала книга, сел в кресло и взял ее. После раскрыл там, где лежала шелковая лента-закладка и пробежал глазами первые строчки: 

Ночная мгла, сжирая светлый день,
Несет с собой желанную нам лень.
В объятьях сна сомкнуться твои очи.
Забудешь ты себя в лобзаньях темной ночи… 

Захлопнув книгу, Корвель вернул ее на стол и прошел до опочивальни. Там он лег поверх покрывала и закрыл глаза. Усталость брала свое. Не хотелось ни о чем думать, хотелось просто заснуть и дать отдохновение телу и душе, истерзанной волнениями, переживаниями и подозрениями. Мужчина распахнул глаза, взглянул на темно-синий балдахин, накрывавший кровать, и перевернулся на живот, утыкаясь лицом в подушку. Она хранила слабый цветочный аромат, и князь тихо вздохнул.

— Мой господин, — за дверями раздался голос верного Бартвальда. — Принесли трапезу.

— К Нечистому, — вздохнул Корвель.

— Еще прибыл посланник от Верховного отца-служителя, и городская знать желает принести вам клятву верности, — продолжал Даги. — Господин, мне гнать всех взашей?

— Угу, — промычал в подушку Гален и поднялся на ноги, с сожалением глядя на ложе. — Посланника приведи сюда, остальным скажи, что скоро приму их.

Князь бросил быстрый взгляд в отшлифованную поверхность серебряного зеркала и усмехнулся, глядя на отражение. Покрасневшие от бессонницы глаза, волосы, больше напоминавшие почерневшую солому, до того слиплись они от пота и пыли. На лице неопрятные заросли. Таким только на поле выходить, да ворон отпугивать. Хмыкнув еще раз, Гален вышел из опочивальни и крикнул слугу, велев принести горячей воды и одежды, коли еще найдется ему по размеру.

Князь прошел в умывальню. Оглядевшись, он заметил кувшин с остатками воды и вылил ее в таз, чтобы обмыть лицо и руки. Мужчина потянулся за куском мыла, зачем-то поднес к лицу и вдохнул тонкий цветочный аромат, тут же узнав его. Так пахла подушка.

— Кати, — прошептал он и прикрыл глаза, вспоминая дорогие сердцу черты.

Корвель тосковал. Тосковал отчаянно, как еще никогда и ни по кому за всю свою жизнь. Ему не хватало маленькой лаиссы, не хватало сознания того, что она рядом, что можно в любое мгновение пройти к ней и увидеть легкую приветливую улыбку и услышать: «Рада вас видеть, Гален». Не хватало ее суждений и спокойного голоска, от звуков которого замирал зверь в душе вспыльчивого мужчины, становясь кротким котенком. Не хватало того уюта, что дарило тепло ладошки Кати, когда она касалась его плеча. Не хватала взгляда больших синих в глазах, в которых, казалось, светилась мудрость всего мира.

— Где ты сейчас, воробышек? — прошептал Корвель и тряхнул головой, изгоняя из головы мысли, которые вели к новой вспышке ярости и боли. Встреча откладывается, только и всего. — Только и всего, — повторил он вслух и намылил руки.

Холодная вода немного взбодрила, и Корвель облегченно вздохнул. Он потянулся за куском полотна, и взгляд мужчины упал на купель, живо рисуя в воображении вовсе уж ненужные сейчас картины. Хрипло вздохнув, князь отбросил полотно и покинул умывальню. Нужно было закончить с делами, остальное же забыть и не допускать метаний, отвлекавших и мешавших сосредоточиться.