Провидица

— Воробышек, — прошептал Гален, накрывая руку лаиссы своей ладонью. — Как же все странно. Друг, клявшийся быть братом, готов вцепиться в глотку. Враг, изводивший своими набегами, предлагает помощь. Та, кого любил всей душой, предает за пустые посулы. А та, кого обидел, спасает и идет за мной через невзгоды. Святые, — мужчина вскинул голову и прикрыл глаза, справляясь с внезапно нахлынувшими чувствами. — Как же мне жаль, что ты услышала все то, что я когда-то наговорил тебе. И как гадко, что видела меня в дурмане самообмана… — Он вновь наклонился, почти касаясь губ девушки своими губами. — Как же после всего мне осмелиться мечтать о тебе, маленькая смелая птичка? Чистая душа, я не посмею нарушить твой покой своими чувствами…

Взгляд князя заскользил по личику спящей лаиссы, остановился на приоткрывшихся губах, и прошептав:

— Прости меня за эту дерзость, — Гален осторожно коснулся губ девушки, вкладывая в этот робкий поцелуй всю ту нежность, которая сейчас заполняла его сердце и душу.

После отпрянул и встал, в последний раз рассматривая спящую Катиль. Она пошевелилась, и Корвель поспешил уйти, пока его присутствие не обнаружилось.

— Не тревожь госпожу, — велел он служанке. — Просто накрой, чтобы не замерзла. Пусть спит. — Ведиса кивнула и направилась в опочивальню. Мужчина проводил ее взглядом и добавил. — И я не потревожу.

Затем тряхнул волосами и покинул покои. Ему было о чем подумать, именно этим князь и собирался заняться.

Глава 26

Наконец-то установилась теплая погода, уже который день солнце согревало землю, просушивая грязь на дорогах. Деревья ловили ветвями лучи, все больше набухали почки, а кое-где уже проклюнулись первые листики. Среди еще влажной и грязной прошлогодней листвы, устилавшей землю, появились первые несмелые стрелы новой травы. Эти стрелки, радующие глаз свежей зеленью, лезли между каменными плитами, покрывавшими двор в замке сайера Гудваля. А у стены конюшни, где большую часть дня светило солнце показался первоцвет. Его бело-голубая чашечка, очаровательная в своей хрупкости, клонилась к земле, послушная ветру, трепавшему узкие листочки на тонкой ножке.

Гален Корвель вышел из конюшни, прошел мимо цветка, не заметив его, но вдруг остановился и резко обернулся. Взгляд князя упал на это первое весеннее чудо, и мужчина вернулся к нему. Присел и осторожно сорвал цветок. Уголки его губ дрогнули в легкой улыбке, кому преподнести этот невесомый простой дар, бывший сайер знал. Он направился к замку, легко взбежал по ступеням и вошел в распахнутые ему навстречу двери. В покои Катиль Альвран он не пошел, уже зная по опыту этих нескольких дней, которые они провели в замке Гудваль, что лаиссу стоит искать в обширной замковой библиотеке.

Когда Кати в первый раз вошла туда и восхищенно оглядела полки со старыми свитками и книгами, Корвель испытал укол ревности, в его родовом замке библиотека была больше, и хранились в ней редкие летописи, и, увидь их лаисса Альвран, ее восторг бы достался князю, а не сайеру соседнего удела. Но подобные чувства мужчина спрятал, справедливо посчитав их недостойными благородного ласса. Он и сам с нескрываемым удовольствием рассматривал свитки с хрониками начала становления Валимарского королевство, первые законы, первые короли, первые деяния и первые казни.

Но времени на чтение у князя было мало. Большую часть дня они с Ростаном Гудвалем нависали над разложенной на столе картой Валимара, обсуждали, решали, спорили, иногда даже ругались, но кроме того, мужчины наблюдали друг за другом, отыскивали новые незнакомые черты характера, узнавали друг друга заново. И, несмотря на споры, бывший и действующий сайеры начали сближаться, как-то быстро забывая о прежних обидах и вражде. Корвелю нравилась в давнем недруге живость его ума, Гудваля в князе привлекало умение быстро ухватывать суть и искать решение, о котором он сам даже не думал. Ростан, как и ласс Фольгер всегда считал соседа предсказуемым, но вот уже четвертый день он удивлял его неожиданными предложениями.

— К Нечистому, Гален! — однажды воскликнул он. — Если бы я лучше знал тебя, то непременно отправил тебе дар в знак моего уважения.

Корвель рассмеялся и хлопнул по Гудваля по плечу.

— Твоя верность станет для меня лучшим даром, — ответил Корвель и вновь вернулся к обсуждению.

Пока мужчины были заняты, Катиль Альвран неожиданно оказалась предоставлена сама себе. Состояние одиночества было ей знакомо, потому лаисса сильно не расстроилась, но уже к концу второго дня пребывания в замке Гудваль девушка с удивлением поняла, что ей скучно и отчаянно не хватает общества князя. Катиль сама не заметила, как успела привыкнуть к тому, что Гален постоянно рядом с ней, общество Корвеля было столь естественным, что, лишившись его, лаисса ощутила неприятную пустоту и даже тоску.