Проверка на прочность

Потомков двадцати человек, попавших пятнадцать лет назад в прошлое, набралось свыше ста двадцати душ различного возраста. Были тут и обе жены Николая Кожина с восемью детьми, и семья Ветровых с пятью детьми и четырьмя внуками, и приёмная дочь Елены Александровны, с мужем и тремя детьми.

После похорон, на поминальном обеде, где остались одни взрослые, Петро предложил организовать обучение всех детей, внуков и прочих потомков магаданцев в одном учебном учреждении. Конечно, не с раннего детства, но с двенадцати-четырнадцати лет обязательно, до шестнадцати лет, до получения добротного среднего образования.

– Нам надо держаться вместе, независимо от страны проживания, – пояснил свою мысль Головлёв. – Пусть наши дети и внуки знают друг друга с детства, дружат, влюбляются. Чтобы не возникало никакой мысли поссорить нас, наших потомков, наши страны.

– И где вы предлагаете выстроить такую школу? – С привычным подозрением вскинула голову Елена Александровна, ожидая от «солдафона» исключительно подвоха.

– Где угодно, хоть в Королевце. У вас отличные педагоги, лучшего и желать не надо. – Наместник Новороссии был готов к такому вопросу и предложил несколько вариантов на выбор. – Или в Петербурге, например. Финансирование подобного заведения можно обеспечить пропорционально количеству детей, или как иначе. Слава богу, денег достаточно. Оборудование обеспечим самое лучшее и передовое. Родные смогут навещать детей в любое время.

– Хорошо, школу и жилые помещения выстроим в Королевце, – согласилась Елена Александровна.

И сразу предложила своё дополнение, чтобы не выглядеть послушной марионеткой «солдафонов». – Для общения взрослых и маленьких детей предлагаю организовать совместные балы. Например, зимний бал в Королевце и летний бал в Берлине, куда не придётся далеко добираться.

– Договорились, – покачал головой наместник Новороссии, недоумевая от странной фразы «не придётся далеко добираться». Как раз русам из Петербурга добираться в обоих случаях далеко. Но шут с ним, главное, наладить дружбу между детьми и внуками. Ради этого можно и в Америку два раза в год кататься.

Весной того же года патриархи Константинопольский и Александрийский признали право иметь собственных патриархов за Русью и Западным Магаданом.

Причём паствой патриарха Западного Магадана Николая становились православные души Швеции и Новороссии, со всеми её колониями и поселениями. А к ведению Московской патриархии отнесли православное население Южнопольской империи и Буджакской Сечи. Обошлось такое признание Руси и Новороссии в крупную сумму, к счастью, удалось отделаться мехами и золотом, чего в обеих странах было предостаточно. Празднование такого события растянулось на многие месяцы, во время которых оба патриарха не только побывали в родных землях, но и навестили своих коллег. Магаданский патриарх побывал с визитом в Москве, а патриарх Московский посетил Королевец и Петербург.

Неожиданно для магаданцев, всё ещё недооценивавших религиозность аборигенов, проезд сразу двух патриархов по Новороссии, в роскошных одеждах, с трофейными реликвиями, богатыми иконами и святыми мощами, произвёл огромное воздействие на аудиторию, так сказать. Сотни и тысячи крестьян и мещан встречали патриархов, лобызали реликвии, многие тут же переходили в православие, в том числе дворяне. По информации агентуры Николая Кожина, официальное признание Магаданского патриархата значило для местных дворян и купечества очень многое. Магаданцы и русы фактически превратились из обыкновенных узурпаторов власти, захвативших несколько стран, в освящённых церковью правителей, как бы они себя ни называли. Наместники поднялись до уровня королей не только фактически, но и формально, что, естественно, повысило их статус.

Совершенно непредсказуемым результатом этих религиозных телодвижений стало прибытие в Петербург делегации венгерских князей и графов. Добившись приёма у наместника, они предложили Петру присоединить Венгрию в состав Новороссии, на правах автономного королевства. Вернее, ту половину Венгрии, что прежде была в составе Польской империи, поскольку вторая часть венгров проживала в составе Оттоманской империи. Собственно, бывшие польские, а до этого турецкие венгры сами не понимали, как это будет выглядеть. Венгерским дворянам хотелось стать независимым королевством, но после затяжной войны с поляками они утратили веру в свои силы. Поэтому решили покончить с войной, выгнать поляков, а там, как говорили классики, видно будет. Конечно же Головлёв отказался без особых раздумий, ладно, удержался от смеха. Но, со своей стороны, предложил подумать о мирных переговорах с поляками при участии русов, например, в Берлине. Венграм деваться было некуда, они согласились, не представляя, куда это заведёт.