Проверка на прочность

Неожиданно, конвейер остановился. Лейтенант, который должен был дать отмашку на взлет очередного истребителя, опустил руки, уставившись в сторону горизонта, над которым одна за другой возникали беззвучные вспышки ослепительно-белого пламени. Ничего даже отдаленно похожего на это, он в своей жизни еще ни разу не видел. Не меньшее недоумение испытывали и операторы радаров, с экранов которых одна за другой исчезали отметки «Томагавков».

— Что это было? — спросил кэптэн Джон Сэндвиж, командовавший авиакрылом, базировавшимся на авианосце Энтерпрайз, у адмирала Сэма Баффита, которому на время проведения операции «Разящее торнадо» было поручено командовать объединенным авианосным соединением.

— Никогда подобного не видел, — задумчиво ответил Баффит, нервно барабаня пальцами левой руки по столешнице. — Такое впечатление, что наши «Томагавки» не взорвались, а сразу превратились в энергию световых квантов. Звуковой волны ведь небыло. Это даже не аннигиляция, а что-то вообще невообразимое. Но, приказа никто не отменял! Почему твои орлы еще не все в воздухе?

Сэвиндж был опытным служакой, знавшим, что начальству лучше не указывать на допущенные им ошибки — за взлет самолетов отвечал не он, а службы авианосца. Поэтому, он молча откозырял и пулей выскочил из адмиральского салона.

Через несколько минут конвейер заработал вновь, и Супер Шершни стали один за другим присоединяться к эскадрильям, нарезающим круги над авианосцем.

F/A -18E/F Джона Сэвинджа взлетал предпоследним. Удар катапульты, форсаж, штурвал на себя и взлетная палуба Энтерпрайза осталась далеко внизу. Машина быстро набирала высоту.

— Нет связи со спутниками, — машинально отметил Сэвиндж, наблюдая за перестроением эскадрилий своего авиакрыла. — Ничего страшного, в крайнем случае, с наведением поможет Хокай (один из четырех, имеющихся на борту Энтерпрайза самолетов ДРЛО Е-2С, уже больше часа висел впереди по курсу на высоте в 9 тысяч метров).

Прямо по курсу темнела полоска берега. Горизонт был чист — на радаре ни одной посторонней отметки, только свои.

— Джон, — послышался в шлемофоне голос коммандера Пола Мак-Кроу, командовавшего 82-й истребительной авиа эскадрильей «Мародеры», входившей в авиакрыло Сэвинджа, — у меня на радаре неопознанная цель. Координаты…, высота 102 километра, скорость примерно 25 Махов.

— Это русские, — блеснул эрудицией Сэвиндж, — я слышал, что они на днях запустили несколько шатлов. Не обращай внимания, в атмосферу они не сунутся, а на таком расстоянии не только нам не достать их ракетой воздух-воздух, но и они нам ничем досадить не смогут. Пусть болтаются там и наблюдают, как мы будем валить их недоделанных «асов».

— Слушай, Джон, — прервал его излияния Мак-Кроу, — похоже, русские завалили Хокай!

— Сэвиндж повернул голову вправо. Хокай, выглядящий издали неповрежденным, планировал с выключенными двигателями, стремительно теряя высоту. Что-то в его силуэте показалось Сэвинджу непривычным. Приглядевшись, он понял, что именно, и по его спине проскользнула струйка холодного пота. Хокай не отключал двигатели. У него их теперь просто небыло.

От стремительно пикирующей воздушной машины с большой плоской «тарелкой» над фюзеляжем, отделялись черные точки. Одна, вторая и вот, наконец, третья. Спустя несколько секунд над всеми тремя вспухли купола парашютов — экипаж покинул обреченную машину.

По мере приближения к поверхности воды скорость Хокая возрастала. Планирование воздушной машины быстро переходило в отвесное пикирование. Удар взметнул в воздух фонтаны воды. Когда последние брызги опали, на поверхности осталось немного вытянутое овальное пятно мелких обломков.

Сэвиндж перевел взгляд на экран радара. Далеко впереди, над приближающейся с каждой минутой береговой чертой, появились две засветки от русских самолетов.

— Похоже, это Сушки, — прикинул Сэвиндж. — Дистанция 80 миль, далековато еще, эх «Длинной руки» нет на подвесках, она бы точно достала (AIM-54 «Феникс» имеет дальность поражения до160 километров и скорость в 5 Махов). Ничего, уйти они уже не успеют. Уже скоро мы надерем им задницу.

Сэвиндж уже открыл, было, рот, чтобы отдать приказ о перестроении, но не успел произнести ни одного слова. По глазам ударила яркая, ослепляюще-белая вспышка. Защитный щиток гермошлема изменил прозрачность с некоторой задержкой и Сэвиндж на пару секунд ослеп. Когда его глаза вновь приобрели способность видеть, он обнаружил, что ведущий тройки идущей впереди и чуть выше, выпал из строя и планирует на грани опрокидывания в штопор. Многострадальные глаза кэптэна полезли на лоб. На месте дюз и половины хвостового оперения Шершня торчали какие-то обожженные лохмотья, в которых с большим трудом угадывались остатки корпуса фюзеляжа.

— Командир, меня сбили, катапультируюсь, — прозвучал в шлемофоне испуганный вопль капитана Бэббиджа.