Проверка на прочность

— Товарищ генерал, а если честно, почему все-таки Пекинский трибунал, а не Московский, — спросила тележурналистка, когда микрофоны были выключены, и Еремин покидал телестудию.

— Видите ли, не стал уходить от ответа генерал-майор, — у нас в СРГ отменена смертная казнь.

* * *

Разумеется, бывший господин президент, а теперь военный преступник Сааков был выдан русским военным задолго до означенного срока. Целым и невредимым, правда, в серьезно пожеванном галстуке. Но тут уж ничего не поделаешь, — велика сила привычки!

Бывшего президента под охраной полувзвода десантников, вывезли в Сухуми на Ка-60 «Касатка». Такая охрана требовалась вовсе не из-за особой лютости и опасности для людей военного преступника. Охрана требовалась для защиты Саакова от мирных абхазов, дома и огороды которых этой ночью разметал «Град», готовых линчевать его, не дожидаясь решения трибунала.

Танки и БМП ушли по бывшему шоссе Е 60 своим ходом, на этот раз никуда не торопясь.

— Вы уж выберите теперь кого-нибудь поприличнее, — сказал на прощанье генерал-майор лидеру оппозиции. — У вас ведь в стране есть масса достойных людей.

— Это, конечно, не мое дело, — добавил он немножко подумав, — но примите в качестве пожелания. Пусть фамилия вашего нового президента заканчивается на «ани», «они» или «дзе». Так оно вернее будет.

— И еще. Чтобы к вам снова начали ездить туристы, положите нормальный асфальт.

— Знаете, товарищ генерал, — до Вашего приезда на этом шоссе асфальт был!

— Ну, так постарайтесь, чтобы у меня больше не возникало необходимости приезжать к Вам в гости на танке.

* * *

Военный преступник Сааков тихонько сидел в десантном отсеке «Касатки», меланхолично пожевывая остатки галстука. За иллюминатором проплывала Колхидская низменность. Над головой мерно гудели лопасти винта. Жесткое сиденье мерно вибрировало. Ничего этого Сааков не замечал. Погрузившись в раздумье, что само по себе, происходило с ним не часто, он пытался понять — как оказался в такой ситуации.

Сначала все складывалось просто замечательно: «Град» бил по площадям, выжигая дотла районы дислокации русских дивизий, вышел в море и отстрелялся флот, начала работать авиация, двинулись вперед все три дивизии. Пограничные заслоны были преодолены сходу. Танки стальными колоннами шли по земле, которую глупые абхазы с какого-то перепуга вообразили своей. Это грузинская земля! И сейчас грузинские танки восстановят справедливость, намотав на гусеницы всех, кто попытается этому помешать.

Все получалось так, как было задумано. А потом начались какие-то непонятки. Сначала пропал американский советник. Сидел, развалившись в кресле, похлебывал Киндзмараули и курил сигару. Потом ему позвонили. Он встал, извинился и вышел в приемную. И больше не появлялся.

А потом вдруг пропала связь. Вообще пропала. Флот, авиация, командиры дивизий, ворвавшихся в Абхазию — никто больше не докладывал и даже не отвечал на звонки.

Вдруг зазвенели стекла. Где-то далеко взрывалось что-то очень большое. Министр Обороны вышел разобраться и тоже пропал.

Сааков попробовал связаться с президентом США, пожаловаться на советника и узнать — скоро ли американцы добьют русских. Но связи небыло и с Америкой. Хваленные спутниковые телефоны не работали.

Президент включил телевизор. На экране мельтешила черно-белая рябь.

— Ничего, — подумал Сааков, — скоро американцы закончат свои дела и связь восстановится.

Телевизор заработал только спустя 4 часа. Сначала президент ничего не понял. Почему в студии Тбилисского канала говорят по-русски? Что это за генерал, про каких друзей он рассказывает?

Он вышел в приемную. На стене гремел включенный телевизор, но ни референта, ни пресс-секретаря не наблюдалось. Приемная была девственно пуста. Сааков вышел в коридор. Перед дверью небыло охраны!

Президент удивленно бродил по своей опустевшей резиденции, когда внизу хлопнула дверь, и на лестнице послышались голоса.

— Ну, наконец-то, — успел подумать Сааков, — сейчас все прояснится.

По лестнице в окружении незнакомых людей поднимался министр Обороны. Но, не теперешний, бывший!

— Гражданин Сааков, обратился к нему лидер оппозиции, — Вы проиграли. Мы хотели судить Вас сами, но русские привезли ордер на Ваш арест, выписанный Международным трибуналом. Пройдемте.

— Гаагский трибунал, облегченно подумал Сааков, — это не страшно. Там все свои. Пожурят, конечно, может, даже условный срок дадут. А потом можно будет поехать в американскую Джорджию.

— Куда вы меня ведете? — спросил низвергнутый президент, — и в чем меня обвиняют?

— Сейчас мы идем к русским, они Вас переправят в Сухуми, оттуда в Москву, а там и в Китай.

— Зачем в Китай?!

— На Ваш арест выдан ордер Международного Пекинского трибунала. А обвиняетесь Вы по трем пунктам: развязывание двух войн; убийство сотен мирных жителей; геноцид аджарского, осетинского и абхазского народов. Мы постараемся оперативно провести следствие и ходатайствовать перед трибуналом о внесении в обвинительное заключение четвертого пункта: политические убийства. Сами Вы, разумеется, никого не убивали, но приказы отдавали Вы лично.