Проверено: мин нет!

Равнина, заросшая густым кустарником, не вся была такой ровной, как казалась человеку, стоящему среди кустов. Спецназовцы ещё сверху, когда наблюдали за боевиками, желая отыскать их нору, обратили внимание, что местами здесь присутствуют холмы, с которых открывается обзор. И сейчас капитан Рукавишников свернул чуть-чуть в сторону, чтобы на один из таких холмов подняться. И увидел…

До дороги было ещё далеко, но боевики, несмотря на всю тренированность спецназовцев, всё равно успеют добежать до нее раньше. А рядом с дорогой, над кустами, виднелась брезентовая крыша УАЗика. УАЗик легко взберётся по насыпи такой дороги, а уже на асфальтированном, хотя и давно разбитом полотне, догнать его сможет только другая машина, но никак не человек.

Сразу вспомнилось, что после первого обстрела боевики остановились сами, и начали отвечать на очереди очередями. Капитан сразу сообразил, что следует делать.

– «Рюкзак», «Славич», полный ход… Я их приторможу… Пусть отстреливаются… У дороги УАЗик… Надо догнать раньше…

– Сам не подставляйся… – на бегу ответил старший лейтенант.

Расстояние уже слегка сократилось, поскольку боевики не имели подготовки спецназа ГРУ. И стрелять с такой дистанции можно было более прицельно. Капитан Рукавишников перевёл дыхание, потому что со вздымающейся грудью можно только навскидку стрелять, и поднял автомат. Зазвучали очереди. Опять упал один из беглецов. Правда, встал сразу, но теперь уже зажимал плечо рукой. И продолжал бежать…

Пришлось сменить рожок автомата. Серия новых очередей заставила преследователей прекратить стрельбу. Боевики снова остановились. Рукавишникову только этого и надо было. Он дал ещё несколько очередей, чётко чувствуя время, необходимое противнику для прицеливания, и лёг на землю. Пули засвистели у него над головой и спиной, срезая ветви кустов. Рукавишников перекатился чуть в сторону, и, едва очереди стихли, снова встал в полный рост. Боевики опять бежали, думая, что смогут долго бежать. Но теперь не бежал капитан Рукавишников. В этот раз он уже целился тщательно, представляя наклон стальных пластин бронежилета у бегущего человека. Бронежилет на верхней части спины и на плечах может рикошетить…

Короткая прицельная очередь сразу свалила одного из бегущих. Пуля или даже все три пули очереди рикошетом от бронежилета попали бегущему в голову…

– «Таганай», «Таганай», я – «Пушкин»… Как слышишь?

– Говори… – отозвался Рукавишников, отыскивая в прицел новую цель.

– БМП вышла. На месте будет минут через десять… Там наши парни и водитель с БТРа… С ними «краповый» майор… Как только увидите БМП, сразу выходите на связь, чтобы не перестреляли вас… Координируйте действия…

– Понял. У дороги стоит «уазик»… Его надо расстрелять… Пусть БМП гонит на всех парах… Мы до дороги не успеваем… Боевиков осталось пятеро…

Дав очередь, Рукавишников едва успел упасть на землю, потому что за разговором зазевался и пропустил момент подготовки к ответной стрельбе. Беглецы, казалось, стремились рассчитаться за своего погибшего товарища, стреляли долго и упорно, со злостью.

Капитан, перекатившись, снова сменил позицию и опять встал. Но пришлось сразу же снова залечь, потому что беглецы ждали его появления и дружно новый обстрел начали. Однако за короткий момент Рукавишников всё же успел заметить, что дистанция между беглецами и преследователями сильно сократилась и сокращалась постоянно.

Выручил капитана старший лейтенант Бахвалов. Он не искал высотку, поскольку в наблюдении со склона не принимал участие и не знал особенностей местности, но забежал на неё нечаянно и тут же воспользовался ситуацией. «Славич», как знал Рукавишников, прекрасно стрелял навскидку. Сейчас дистанция для такой стрельбы была чуть-чуть великовата, но старший лейтенант рискнул и сразу свалил ещё одного боевика, находящегося в статичном положении. Остальные тут же поняли, что их догоняют, и побежали, давая возможность стрелять и Бахвалову, и Рукавишникову. Но Рукавишников догнать беглецов уже не мог из-за длительности своей задержки. А старший лейтенант и мог, и должен был догнать. И потому, дав ещё одну неприцельную очередь, он снова побежал.

Капитан теперь уже понимал, что с такой дистанции он не в состоянии произвести качественную очередь. Но продолжал стрелять больше для острастки, пугая беглецов.

Беглецы бежали к машине. Спецназовцы догоняли их. Вот только смогут догнать или нет до того, как те достигнут машины, Рукавишникову было не понятно. Иногда казалось, что дистанция сокращается стремительно, иногда вдруг приходило в голову, что она совсем не сокращается, хотя и не увеличивается.

А сам Рукавишников всё стрелял и стрелял. Он уже третий рожок в автомат вставил, и в нём патроны к концу подходили. И только после того, как вхолостую щёлкнул затвор, капитан опустил оружие и побежал назад, к люку в «Нору». Заглянул, голову склонил, потом от люка отпрянул:

– Дурак, Серёга… Что я твоей жене скажу?…

– «Таганай», «Голован» доклада ждёт… – раздался голос Лукоморьева, опять вошедшего в зону связи. – Что мы имеем?…

* * *