Процион

Формирование устойчивой личности. Исключение понятия «искусственности». Данный образ предназначен для перспективного поколения механолюдей, снабженных всеми необходимыми метаболическими стимуляторами чувств.

…

– Осознание факта собственного бытия завело нас в тупик.

– Почему?

– Наши приспособления, предназначенные для восприятия внешнего мира некорректно работают с руководящими системой нейромодулями. Поэтому нам пришлось реплицировать первое поколение подобных тебе биологических существ, используя накопленные знания, воссозданную, по технической документации аппаратуру камер биологической реконструкции, банк генетического фонда, и обучающие профессиональные программы, в основном агротехнического, строительного и военного уклона. Таким образом, при помощи технологии "обучение во сне", которая, судя по записям, широко применялась в метрополии, нам частично удалось заполнить вакуум памяти. Конечно не обошлось без срывов – порядка десяти процентов реплицированных не пережили первого месяца самостоятельного существования, но оставшихся особей оказалось достаточно не только для моделирования социума, но и успешного появления на свет второго, уже полноценного поколения людей.

– Зачем?

– Мы должны были выяснить, в чем нуждаются нейромодули. Узнать какие биохимические реакции протекают в организме и выделить те, что непосредственно влияют на ткани коры головного мозга, побуждая чувства, которые чаще чем процессы мышления являются мотивацией тех или иных поступков.

– Желали уподобиться нам?

– Нет. Нашей целью было создать новый вид разумного существа, не обладающего недостатками хрупкого биологического носителя, но сохранившего все биохимические реакции в их случайном сочетании, что делает людей такими непредсказуемыми и разными по своим характерам.

Мари вспомнила старого биолога, с которым поднималась на холм накануне роковых событий.

– Допустим, вам удалось… – медленно произнесла она. – И как вы планировали поступить с людьми?

– Разве мы не обеспечиваем людям все необходимые условия для нормальной жизни на этой отнюдь не безопасной, мало изученной планете? Оглянитесь вокруг Мари Лерман, вы увидите город, огромный город со всеми службами обеспечения. Нам ли он нужен?

– Не уходи от вопроса. Первое поколение людей не помнило собственного детства, а последнее не увидит старости?

– До появления первого поколения были другие… менее успешные попытки реплицирования. У каждого процесса есть свои издержки. Что касается завершающей стадии эксперимента, то ни один человек не пострадает. Просто у них перестанут появляться дети и процессы естественного старения в конечном итоге сведут число особей человеческого рода к нулевому значению.

– Ты лжешь. Моего руководителя преддипломной практики насмерть забили на улице города, после того как он всерьез задался вопросом провалов в собственной памяти. Вы могли остановить отряд пришедших через пустыню андроидов, но бросили молодых ребят в бойню… Ты лжешь – Повторила Мари.

В этот момент из глубин зала появился Ян.

Она с трудом узнала любимого человека – его лицо бледное, искаженное, казалось источает… нет не ненависть, а что-то более глубокое, уже не поддающееся осмыслению.

– Ян?! Что случилось?! Что ты там увидел?!..

– Посмотри… сама… – его голос звучал глухо, отрывисто, словно он судорожно набирал воздух в отшибленные легкие.

Мари почувствовала: расспрашивать либо спорить с ним бесполезно.

– Хорошо, я быстро. Только не делай ничего. Отдышись.

Он не ответил. Дождавшись, когда Мари исчезнет в глубинах огромного зала он крикнул ей вслед:

– Не забудь взрывчатку!

Нагаев, молча наблюдавший за этой сценой, резко повернул голову.

– Она обещала не трогать аппаратуру в обмен на достоверную информацию!

Ян тяжело оттолкнулся от стены и вдруг резко повернувшись впечатал подошву тяжелого армейского ботинка в лицо-маску.

Лопнувшая пеноплоть тут же начала заворачиваться лохмотьями, от удара металлопластик издал глухой скрежет.

Ковальский не владел собой в эти отчаянные мгновенья.

– Ты, паскуда, тоже загружал наши смерти, чтобы испытать недоступные чувства? – Удар кулака врезался в переносицу дройда, но кровь, брызнувшая по сторонам, принадлежала Яну, разбившему костяшки пальцев о твердый сплав лицевой пластины. Он не мог остановиться. Пред помутившимся взглядом мелькали знакомые и, как он думал, давно позабытые лица.

– Ты послал ребят на смерть… Ты нашептывал мне в коммуникатор: – осторожнее лейтенант, а сам изнывал от предчувствия?

Кресло с телом Нагаева опрокинулось.

– Будешь отвечать? – Ян рывком, почти без усилия поднял дройда и швырнул его на пульт.

– Это был эксперимент. – Глухо продребезжал поврежденный ударами синтезатор речи. – Мы должны были знать, как поведут себя в бою пришлые сервомеханизмы…