Между Пасхой и Вознесением 1440 года вдова Ивона Кергена, каменщика из прихода св. Креста, что в Нанте, отдает в распоряжение одного из людей сира де Рэ, Пуату, по его просьбе, своего сына, лет пятнадцати, которого она больше не увидит (сс. 159 и 166). Тома Эзе и его жена, бедняки, жившие в середине мая 1440 года в Пор-Сен-Пере, посылают одного из своих сыновей, которому около десяти лет, просить милостыню в замок Машкуль, когда там был сир де Рэ. Маленькая девочка сказала маме, что сначала милостыню давали девочкам, а потом она услышала, как кто-то из замка сказал юному Эзе, что если ему не досталось мяса, он его получит. Затем ребенка пустили внутрь. С того дня у матери не было никаких известий о сыне (сс. 271 и 276).
Около шестидесяти вооруженных людей находятся в засаде в лесу, вблизи храма св. Стефана в Мерморте[65]. Они вооружены, а возглавляет их Жиль де Рэ. В тот момент, когда подходила к концу большая месса, он поднимает обоюдоострую секиру с неким подобием пики на конце, которую называют «гизарм», и устремляется к церкви. Там он осыпает бранью Жана Леферрона, брата Жоффруа Леферрона, казначея Бретани, которому он продал Сен-Этьен-де-Мерморт. «А, бесстыдник, — взревел он, — ты поколотил моих людей, вымогал у них деньги! Выходи из церкви, не то я прибью тебя до смерти!» От несчастного Жана Леферрона, клирика с тонзурой, которого брат назначил присматривать за замком, требуют вернуть этот замок Жилю; его заточают в темницу в той же крепости, куда вторгаются люди Рэ (сс. 254–258). Жиль пренебрег церковными привилегиями и покусился на права герцога Бретонского, своего сюзерена.
Немногим позже разгневанный герцог и его канцлер, Жан де Мальтруа (обладавший, как епископ Нантский, церковной властью над той епархией, к которой принадлежал храм св. Стефана), повесят Жиля. Покушение на Жана Леферрона демонстрирует всю ту ребяческую безудержность Рэ, которая ведет его к гибели. Отныне Жиль — исступленный затравленный зверь, он потерял рассудок, а поддержать его некому. Угрызения совести терзают Рэ. Ему грезится Святая Земля; его не покидает желание исправить свою дурную жизнь и испросить отпущения грехов.
Он уже высказывал это намерение год назад (с. 118). Повторяется оно по крайней мере еще раз, очевидно, перед нападением в Сен-Этьене (более чем за четыре месяца до допроса 16 октября).
Надежда на дальнее путешествие и на то, что он сумеет сделать свою жизнь благочестивой, приободряет его (сс. 184–185, 213–214, 218, 234). Однако все свидетельствует о том, что слишком поздно. Он возвращается, аки пес на свою блевотину. Борьба Жиля с самим собою заведомо обречена на поражение.
Жиль пытается ускользнуть от герцога Бретонского, который наложил на него штраф в 50 000 золотых экю (значительная сумма, составляющая половину стоимости Ингранда и Шантосе). Своего пленника Жана Леферрона он переводит в Тиффож, в Пуату, на территории королевского домена.
Семеро свидетелей из местечка Сен-Этьен-де-Монлюк, один из которых был клириком, уже около трех лет знакомы с сыном некого Гийома Бриса, бедняка из их прихода, умершего в феврале 1439 года. Со дня св. Иоанна 1440 года (14 июня) свидетели не видели этого мальчика восьми или девяти лет, очень красивого, откликавшегося на имя Жаме (сс. 266–267). Трудно сказать, почему в исчезновении ребенка из Сен-Этьен-де-Монлюка, к северу от эстуария Луары, следует обвинять именно Жиля де Рэ. Во всяком случае, после июля он вновь продолжит свои скитания.
Остается один очевидный выход: почему бы Жилю не обратиться за помощью к Иоанну V? Преследуя свои интересы, герцог демонстрировал дружелюбие по отношению к Рэ. Поскольку Жиль еще не был полностью разорен, Иоанн V, возможно, надеялся поживиться за его счет.
В сущности, Жиль совершенно слеп и не видит, что в обмен на благоволение, в котором он отчаянно нуждается, ему нечего предложить Иоанну V.
Жилю следовало бы знать: все кончено. Ему нечего ожидать от короля. Побег? Он на это не готов. Весь его нрав противится такой идее; да и как скрыться человеку, столь известному, который всегда на виду?
Рэ встречает грозящую ему опасность лицом к лицу, со всей решительностью. Он увидится с герцогом в Жослене и объяснится с ним. Но Жиль осознает всю рискованность предприятия. Он не знает, вернется ли из этого путешествия. Вот почему перед отъездом из Машкуля Жиль приказывает Прелати расспросить дьявола Баррона; Жиль хочет узнать, будет ли он в безопасности при встрече со своим сюзереном; Жиль хочет узнать, сможет ли он вернуться…
Дьявол отвечает: да!