Процесс

Великодержавность и самовластие руководили Сталиным. Из-за этого он боялся революционных настроений начала двадцатых годов и склонялся к реанимации авторитета царской России: ввел погоны в армии, стал называть ее не «красной», а «советской». Наркомов переименовал в «министров», ввел раздельное обучение в школах. Чиновники каждого ведомства стали иметь свою форму одежды. Например, министерство заготовок было полностью военизировано.

В 1944 г. он решил обогатить свою власть православной религией. Она была признана как одна из составляющих форм советской власти, а значит усиливающая под флагом православия верховное единовластие. Это дало неожиданный, хотя и вполне понятный результат.

Выращенный за прошедшие годы тип человека, пришедший с разрешения власти в высшие церковные круги, оказался полностью развращенным. Используя свою формальную независимость, он показал себя беззастенчиво коррумпированным и циничным. Ни о какой вере в Бога у него не могло быть и речи.

Настоятель Троице-Сергиевой лавры, отец Владимир, в откровенной беседе с автором этой книги называл свое учреждение «министерством православия», обслуживающим заказчика за деньги, подобно пошивочному ателье. В быту он был морально растленным, тяготеющим только к материальному богатству более, чем обычный мирской человек. И это понятно: люди церкви, раздавленные воинственно-ханжеской атмосферой официальной жизни, восприняли возрожденную церковную власть, оторванную от государства, как личную, без всяких моральных ограничений, и развивали ее до обычного бытового разврата.

Могут возразить: растленность высшей религиозной среды могла быть только в период застоя (приведенный выше эпизод относится к 1968 г. во время правления Брежнева). Но и Горбачевско-Ельцинская перестройка открыла резервы хищничества, «спрессованные» до этого периода в массах. Неудивительно, что сегодня (2011 г.) мы читаем в прессе, что премьер-министр так же как патриарх всея Руси строит для себя и челяди дворец у Черного моря (в Геленджике) рядом с особняками не страдающих скромностью нынешних министров и создал собственный автопарк из импортных автомашин. По-видимому, новый патриарх считает, что служение Богу можно сочетать с мирской суетой, то есть цезарево с боговым. Религия в его глазах – тоже маска, наподобие коммунистического вероучения, делавшая в свое время непогрешимыми всех представителей церковных верхов СССР. Но новый глава православной церкви показывает более светское мышление. Современный ум, наряженный в религиозный костюм, выглядит весьма странно и правде мышления не соответствует.

Говоря об извращенной природе большевизма, нельзя забывать о том, что речь идет о живых существах, создавших и возглавивших его. Писатель А. Грин, не найдя аналогий в человеческой истории, нашел животный прототип, подходящий для таких деятелей: «Коварное и мрачное существо это владеет силами человеческого ума. Оно также обладает тайнами подземелий, где прячется. В его власти изменять свой вид, являясь как человек, с руками и ногами, в одежде, имея лицо, глаза и движения, подобные человеческим и даже не уступающими человеку – как его полный, хотя и ненастоящий образ. Крысы (именно о них идет речь. – А. В.) могут причинять неизлечимую болезнь, пользуясь средствами, доступными только им. Им благоприятствуют мор, голод, война…Они собираются под знаком таинственных превращений, действуя, как люди, и ты будешь говорить с ними, не зная, кто это. Они убивают и жгут, мошенничают и подстерегают» (А. Грин. «Крысолов»)

Еще раз обратим внимание читателя: Ленин, Сталин и им подобные в глубине души никогда не были коммунистами. Их вполне удовлетворяло разбуженное и победившее всех личное властное начало на основе так называемой классовой борьбы. Хитрая и больная психология этих людей позволяла оперировать гуманистическими идеалами. Они расширяли масштабы властвования и собственного властолюбия. Тоталитарная власть в усиленном ее обличии отвечала симпатиям первого и второго вождей СССР.

Последнее требует пояснения.

Гитлер в противоположность большевистским вождям был человеком с открытой душой. Он исповедовал то, что проповедовал. Даже в самые трудные периоды своей власти он не лукавил, и этим снискал доверие немецкого народа. Поэтому он мог открыто идти к уничтожению ненужных ему людей. Все его действия не маскировались ложными целями, как у Сталина.