Проценты кровью

В середине июня минувшего лета Северное море взбунтовалось. Шторма шли в накат каждую неделю. Глеб знал, что надо держаться. Но на душе было пакостно. Телеграмму о гибели брата радист принес, когда они шли вдоль берегов Норвегии. Попасть на похороны нечего было и думать. Без моториста корабль не бросишь. Замены нет. Вся команда с капитаном – двенадцать душ. Оставалось еще две недели лова, и из этих двух недель восемь дней штормило. Глеб болтался в своем гамаке и вспоминал Фоню. Глеб был на два года младше брата, но с десяти лет опекал его, как старший. Фон я хорошо учился. Математика давалась ему запросто, он без труда запоминал стихи и не делал ошибок в диктантах. Глеб учился хуже. Он любил географию и литературу, а в математике был слаб. Зато лучше всех ориентировался в лесу. Следопыт из него бы получился покруче индейцев Фенимора Купера. Следы зверей Глеб видел не только зимой, как говорят охотники, по белому, но и летом по примятой траве, по разрытому мху прекрасно знал, какая зверюга тут проходила. И еще он здорово дрался. Глеб не боялся никого, и даже мальчишки из старших классов перед ним робели. Фоня под крылом Глеба всегда чувствовал себя в безопасности. После школы братья разъехались. Глеб пошел в мурманскую мореходку, а Фоня поступил в архангельский педагогический. Он окончил школу с золотой медалью и шел вне конкурса. С тех пор они встречались лишь на каникулах. Потом Фоня уехал в Москву и аккуратно, раз в десять дней, писал Глебу обстоятельные письма. За месяц до гибели прислал фото невесты. Девушка на карточке насторожила Глеба своей красотой. «Скорее всего щучка», – подумал он. Глеб побаивался очень красивых женщин и недолюбливал смазливых мужчин. Сколько ни приходилось ему встречать по жизни красавчиков, все они на поверку оказывались либо пустышками, либо дрянью. Личная жизнь Глеба Михеева для окружающих оставалась загадочной. Он не завел семью и не имел постоянной подруги. Еще учась в мореходке, юноша подружился со студенткой Ликой Морозовой. Они собирались пожениться. Перед первой рыболовной ходкой Глеба девушка клялась ждать любимого. В двух дошедших до Михеева письмах сообщала, что молодых людей к себе на километр не подпускает. Но по возвращении с моря стажер-моторист застал Лику замужем. Полгода Глеб в сторону девушек не глядел.

Машку Козу он повстречал недалеко от порта. Их знакомство напоминало банальную историю из телевизионных сериалов. Поздним вечером, отшагав подвесной мост, связывающий мурманский порт с городом, молодой моряк услышал со стороны сквера отчаянный женский визг и мольбы о помощи. Поспешив на крик, он увидел, как три сопляка лет по семнадцати пытаются изнасиловать девицу. Глеб раскидал парней. Девицей оказалась Машка по кличке Коза, известная в городе валютная проститутка. Глеб проводил Машку до дома, и она решила отблагодарить спасителя натурой. Глеб остался у Машки на ночь и прожил до следующего плавания. Часто в море, болтаясь в качку на гамаке, Глеб думал об этой странной привязанности. Машка привлекла к себе парня необычайной веселостью нрава и постоянной готовностью к сексу. Занималась любовью Коза тоже весело. Глеб сперва стеснялся, а потом привык к ее шутливой откровенности. Коза заявляла, что к самому Глебу она равнодушна, но «балдеет» от его члена, который окрестила Хорьком. «У тебя он такой живчик, и так здорово во мне прыгает», – шептала Коза в интимные моменты. Когда Глеб приходил к ней после плавания, Машка первым делом спрашивала: «Как там мой Хорек поживает?» Прощаясь с проституткой, Михеев каждый раз давал себе слово, что он больше к ней никогда не придет. Но, вернувшись из плавания, слово свое нарушал. Сойдя на берег тогда, в июне, он как всегда направился первым делом к Козе. Маша открыла дверь и, глядя на Михеева потухшим взглядом, встала у порога. Глеб попытался пройти, но Машка с места не сдвинулась.

– Может, я войду, или у тебя клиент? – спросил Михеев, наливаясь обидой.

– Уноси, Глебушка, своего Хорька от меня подальше. Я инфицированная. Понял? – тихо сказала Коза и, закрыв лицо руками, разрыдалась.