Процент соответствия

Риглу в список испытателей включили, а Алима — нет. Это было обидно и несправедливо. Тем более, что Амбузию тоже включили. И почти всю её группу. Ещё включили четырёх студентов — двух тоненьких, худеньких и двух крупных здоровяков. Толпа обиженных неделю осаждала канцелярию, требовала перевыборов комиссии, пересмотра списка, шантажировала Корпена и Ардину обещаниями усохнуть на суше. В конце концов Корпен согласился, что объявлять открытый набор испытателей было ошибкой. Ардина, наоборот, осталась очень довольна и растрезвонила о беспорядках по всему свету. Логики её действий Алим не понял, хотя знал, что просто так его супруга и хвостом не вильнёт. Видимо, административные игры строились на альтернативной логике.

Амбузия с Риглой поссорились из-за Ракушки. Алиму пришлось напомнить, что осьминожка — имущество лаборатории Амбузии. И взял он её на время. После этого Ригла два дня с ним не разговаривала. Так и легла на операцию, не простив.

Неожиданно навалились заботы. Это только в теории кажется, что самое сложное — собрать геном разумного испытателя. На практике пришлось построить инкубаторий, выделить площадку под детский садок, отвести помещения под эмиссариат инициации, заказать строителям типовой учебный центр для молоди. Зато студенты пришли в восторг. От ближайшего населённого пункта полигон отделяла добрая сотня километров, он не входил ни в один округ. Поэтому никаких ограничений рождаемости! Можно свободно обзавестись потомством... Во всяком случае, в первое время. Потом — да, потом введут квоты на рождения, будет поздно. Кто не успел, тот опоздал.

Неотвратимо, как прилив, на полигон надвигался бэби-бум.

Старший инспектор эмиссариата прибыл буквально через неделю после утверждения проекта. Алим имел с ним длительную, нелицеприятную беседу, но узнал много нового, тревожного.

— ...Две инициации, и в каждой — отсев шестьдесят процентов? Это из ста моих мальков только семь выживут? — горячился Алим.

— Шесть с хвостиком, — спокойно поправил эмиссар.

— А вы знаете, каких усилий стоит собрать геном?! Сколько часов труда вложено в каждую икринку?!!

— А вы на меня не орите! — в свою очередь разозлился эмиссар. — Это из-за таких, как вы, норму отсева подняли с пятидесяти до шестидесяти процентов. Сначала ноете: «Пропустите мой уникальный образец! Я ему такие рук-ки сделал...» А потом мы семь поколений некондицию отсеиваем! Вы что, не знаете, что наша цивилизация на честном слове держится? Это мы её держим! Это мы в мальков самосознание вкладываем. Без инициации они так и остаются предразумными. Если мы хоть одно поколение пропустим, цивилизация рухнет! Я вообще не понимаю, как первый разумный вид возник. И я не дам вам — слышите! — не дам вогнать молодь в предразумное состояние!

— Что вы говорили о пятидесяти процентах? — в Алиме проснулся учёный.

— С началом внедрения рук-ков на нас стали давить: требовали пропускать как можно больше мальков со скорректированным геномом. Мол, чтоб общество как можно быстрее получило рук-ки. Мы пропускали... Каждого третьего пропускали. А сколько раз вы рук-ки меняли! Мы опять пропускали. И устойчивость разума в потомстве снизилась. А она и так была невысока. Случаи разблокировки эмоциональной сферы участились до того, что мы на них глаза закрываем.

Хотите, поделюсь своей гипотезой? Но учтите, это высший уровень секретности. И у меня нет ни одного прямого подтверждения. Ну, не знаем мы, что десять тысяч лет назад было. Так вот, я думаю, что первым разумным видом были не инфоры. И не широкомыслящие. А первым был вид, полностью вымерший в настоящее время. Он создал нас — и сгинул без следа. Уступил место молоди... Нам, то есть.

Почему я так думаю? Да потому что все виды одинаково нестабильны. Наш разум держится на строжайшей селекции. И нужны ещё сотни поколений отбора, чтоб он стабилизировался. А исходный разумный вид обязан быть стабильно разумным, согласны? Ведь, пока он поднимался до разума, селекционеров не было.

— Мне надо подумать, — выдавил Алим через минуту.

— Ну, думайте, думайте. И давайте сойдёмся на цифре пятьдесят. Пятьдесят процентов отсева при каждой инициации. Один малёк из четырёх — это не так и мало.

Часть 3. Лидеры

Атран. Темнота. Двенадцать лет спустя

Атран попросту убежал от забот. Куда глаза глядят. Ориентируясь по шуму посёлка и затухающему свисту за спиной. Вскоре посёлок испытателей остался где-то далеко-далеко. Может, в пяти километрах, а может, в пятистах. В Темноте нет расстояний, есть только время... И холод. К нему невозможно привыкнуть. Надо родиться в темноте, чтоб его не замечать. Но Темнота помогает понять себя, отвлечься от сиюминутного.

Не так... Вся программа пошла не так... Почему? Ведь цивилизация аккумулировала чуть ли не десяток разумных видов. Откуда это мощное взаимное отторжение?