Протокол «Сигма»

Такси, которое Анна взяла в аэропорту — старый, гремящий на всех ухабах “Фольксваген”, — оказалось далеко не таким симпатичным, каким показалось ей на первый взгляд. Можно было подумать, что у него вовсе не было глушителя. Они проехали мимо приятных на вид особняков в испанском колониальном стиле, а затем въехали в забитый транспортом деловой центр города, где на обсаженных деревьями улицах кишели пешеходы и ездили старинные желтые троллейбусы. Нигде за пределами Германии она не видела столько “Мерседесов”, как здесь; многие из них — Анна хорошо это знала — были крадеными. Асунсьон, казалось, застыл в сороковых годах, и время проходило мимо, никак не сказываясь на его жизни.

Ее отель — маленький и непрезентабельный — размещался в деловом центре, на Колон. В путеводителе он был объявлен как трехзвездочный. Было ясно, что автору путеводителя специально за это заплатили. Портье сразу зауважал Анну, обратившуюся к нему на хорошем испанском языке.

Потолки в ее комнате были высокими, стены — облупленными, а так как окна выходили на улицу, то всю комнату наполняли невероятно громкие звуки, доносящиеся снаружи. По крайней мере в номере была своя ванна. Но если не хочешь, чтобы на тебя все обращали внимание, то не стоит останавливаться там, где обычно останавливаются “гринго”.

Из маленького холодильника, носившего громкое имя “бар”, Анна достала бутылочку aqua con gas[12] — она оказалась лишь чуть-чуть холоднее воздуха в комнате, — не спеша напилась, а затем позвонила по номеру, который ей дали в Соmisaria Centrico — главном управлении полиции.

Это не был официальный контакт. Капитан Луис Болгорио занимался в парагвайской policia расследованием убийств и несколько раз по телефону обращался за содействием к американским властям. Анна узнала его имя в обход официальных каналов, через своих друзей из ФБР. Болгорио был обязан американским полицейским своими служебными успехами, и это давало повод надеяться на его лояльность.

— Вам повезло, мисс Наварро, — сказал капитан Болгорио, когда они созвонились в следующий раз. — Вдова согласилась повидаться с вами, несмотря даже на то, что пребывает в трауре.

— Замечательно. — Они разговаривали на деловом языке, то есть по-испански. Повседневным языком здесь был гуарани. — Спасибо вам за помощь.

— Это богатая и важная дама. Надеюсь, вы отнесетесь к ней со всем уважением.

— Конечно. Тело...

— Это не по моему ведомству, но я могу устроить вам визит в полицейский морг.

— Отлично.

— Дом находится на Авенида Марискал Лопез. Вы сможете добраться туда на такси, или мне вас подвезти?

— Я возьму такси.

— Очень хорошо. Я прихвачу с собой все документы, которые вы запрашивали. Когда мы встретимся?

Через консьержа она заказала такси и весь следующий час просматривала дело “жертвы” — хотя ей трудно было применять слово “жертва” к такому матерому преступнику.

Она знала, что вряд ли сумеет добыть еще какие-то сведения, помимо тех, которые содержались в картонной папке, предоставленной ей Аланом Бартлетом. Капитан Болгорио помогал ей лишь потому, что помощь, оказываемая ему самому время от времени Федеральной криминальной полицией Соединенных Штатов, обеспечила его успехи на родине и помогла произвести хорошее впечатление на начальство. Стопроцентная “услуга за услугу”. Болгорио распорядился, чтобы тело Проспери пока задержали в морге.

Бартлет утверждал, что Парагвай печально известен своим отказом от сотрудничества в области экстрадиции и поэтому является общеизвестным убежищем для военных преступников и прочих людей, десятками лет скрывающихся от международного правосудия. Его одиозный коррумпированный диктатор, “пожизненный президент” генерал Альфредо Стресснер очень заботился об этом. После того как Стресснера в 1989 году скинули, появилась надежда на улучшение ситуации. Но ей не суждено было сбыться. Парагвай так и остался невосприимчивым к требованиям экстрадиции.

Так что эта страна была идеальным местом для престарелого негодяя вроде Марселя Проспери. Корсиканец родом, Марсель Проспери, по существу, был правителем Марселя во время Второй мировой войны, а после ее окончания контролировал героиновый бизнес, проституцию и сделки по купле-продаже оружия. Вскоре после того, как война закончилась и Интерпол снова взялся за дело, он бежал в Италию, затем в Испанию, а оттуда в Парагвай. Здесь Проспери развернул южноамериканскую сеть по доставке героина из Марселя — так называемый “французский канал”, по которому большая часть снежно-белого марсельского героина попадала на американские улицы. Действовал он совместно с главным наркодельцом американской мафии Санто Траффиканте-младшим, который контролировал большую часть наркоимпорта в США. В подельниках Проспери, и Анна это знала, ходили даже некоторые высшие государственные чиновники Парагвая. Все это означало, что Проспери даже после смерти оставался очень опасным человеком.