Протокол допроса. Ликвидатор

– Ты все правильно понял.

– Тогда я вас слушаю, товарищ комиссар госбезопасности 2-го ранга.

Максимов начал:

– Нужно сделать так, чтобы этот человек умер героем от вражеской пули. Все, как и тогда в Ленинграде в 1934-ом году. Ты меня понял?

– Иными словами ликвидировать его должны «те»?

– Именно так. Это должна быть пуля врага.

– Чего проще организовать простую провокацию? Переодеть человека в форму вражеской армии и…

– Нет, – отрезал Максимов. – Это должны сделать наши враги. И они должны быть уверены, что эта мысль пришла в их головы! Мы с тобой должны быть чисты.

– Значит никто кроме нас с тобой, Владимир Иванович, и того, кто отдал приказ, этого не знает?

– Ты все понял правильно, Иван.

– И кто же будет «исполнителем»? Кого нужно обрабатывать? Абвер? СД?

– Нет. ОУН-УПА8. Именно они в следующем 1944-ом году станут нашими врагами на Западной Украине, Иван. Но это ты и сам понимаешь. Ведь одного из лидеров ОУН ликвидировал именно ты в 30-е годы.

Нольман помнил дело Евгения Коновальца, которого убрали при его участии.

– Тогда ты не только план разрабатывал, Иван…

– Владимир Иванович. У меня хорошая память. Профессиональная. Лишние напоминания не нужны.

– Как скажешь, Иван Артурович.

Нольман сказал комиссару:

– А наши агенты, которых мы задействуем, должны получить «задание прикрытия». Ведь они ничего не должны знать о нашей операции.

– Все так. Для них это будет стандартная работа по настоящей борьбе с врагами СССР. Да почему собственно «прикрытие»? Они действительно станут выполнять свои задания. Просто эта операция «чемодан с двойным дном».

Нольман взял лист бумаги и карандашом написал фамилию. Затем показал лист Максимову.

– Это он?

– Ты еще раз показал, Иван, что лучше тебя не найти. Ты догадлив.

– Это было легко, Владимир Иванович. Если речь идет о Западной Украине. И среди наших командармов, что возглавляют армии в этом регионе, можно первым выделить вот его. Сам фельдмаршал Манштейн назвал его «Гроссмейстером». И врагов среди наших своим резким характером он нажил немало. Мне ли этого не знать при моей работе.

– Но только запомни, Иван Артурович, что больше мы с тобой к этому разговору возвращаться не станем. И даже в моем кабинете, когда нас здесь будет только двое, мы не будем упоминать фамилии вот этого генерала.

Максимов смял лист бумаги и чиркнул спичкой. Лист охватило пламя. Он быстро обратился в пепел.

– Я понимаю. Мог бы и не предупреждать.

– Не сомневался в твоей понятливости, Иван Артурович. И тебе ведь не нужно говорить, чей это приказ?

– Я догадался. Да и ты и не скажешь ведь?

– Не скажу, Иван. Но тебе нужно в самый короткий срок подготовить план операции.

– «Крыса в норе», – сказал Нольман.

– Что?

– «Крыса в норе» – повторил Нольман.

– Это название?

– Тебе не нравится, Владимир Иванович?

– Почему не нравится? Разве дело в названии? Дело в скорости и «чистоте».

– Слово «чистота» здесь не совсем подходит, Владимир Иванович.

– Я говорю не о той «чистоте», Иван. Операцию нужно провести так, чтобы и комар носа не подточил. Как ты умеешь это делать.

– Я подготовлю план, товарищ комиссар госбезопасности 2-го ранга.

– И на бумаге будет только…

– На бумаге будет только то, что можно изложить на бумаге, Владимир Иванович. Я все понимаю.

– Никогда в тебе не сомневался, Иван.

Нольман про себя усмехнулся. Во время войны их отношения с Максимовым стали почти дружескими. Но в свое время они были настоящими врагами…

***

Нольман успешно работал в Иностранном отделе ОГПУ9, а затем НКВД10 под руководством Шпигельгласса. В 1936 году, они пересеклись в первый раз – Нольман и Максимов.

Максимов просил зачислить его в группу ликвидаторов, сославшись на свою службу в органах ВЧК с 1918 года. Шпигельгласс поручил провести собеседование с новым кандидатом в ликвидаторы Нольману.

– Вы сотрудник ВЧК с лета 1918 года? – спросил Нольман Максимова.

– Так точно.

– В вашем деле нет указаний на ваше образование? Вы учились в гимназии?

– Нет. Только приходская школа.

– Но вы проситесь в Иностранный отдел, товарищ Максимов. Вы говорите на иностранных языках?

– Немного по-польски. Воевал там с Тухачевским.

– Иностранный отдел ОГПУ это особый отдел, товарищ Максимов. Я лично говорю по-немецки, по-французски, по-английски и немного знаю итальянский.

– Насколько я знаю, товарищ Нольман, в вашем отделе есть и люди, слабо знающие языки. В Европе много русских эмигрантов. И я готов учиться.

– А с чего вас так тянет в нашу группу, Максимов?

– Хочу быть полезным своей стране.

Нольман еще раз посмотрел в послужной список Максимова.

– В вашем деле есть запись от 1919 года. Вы были в плену?

– Да меня захватили люди из колчаковской контрразведки.

– И как вам удалось выжить?

– Меня отпустили, – честно признался Максимов.

– Отпустили? Из контрразведки адмирала Колчака? Оттуда выпускали только на тот свет.

– Но как видите, товарищ Нольман, я сижу перед вами.

–Хорошо, товарищ Максимов. Я сделаю заключение и передам товарищу Шпигельглассу…

***

В итоге с подачи Нольмана Шпигельгласс ответил Максимову отказом. Иван Артурович был не совсем высоко мнения о способностях чекиста Максимова.