Протокол. Чистосердечное признание гражданки Р.

С тех пор я ещё пару раз отлавливала этот запах в старых присутственных местах, но давно уже нет его. Пропал. Детские сады моих детей так не пахли. Где им.

И ещё пропал навсегда запах заграницы. Моим ровесникам не надо рассказывать, как пахла заграница. Я не знаю почему, но тогда так пахло всё: жвачка, джинсы, помада, магнитофон, даже просто новый пластиковый пакет, приехавший случайно из Сингапура, пах именно что заграницей. Некоторые товары из магазина «Берёзка», где продавали по чекам заграничное, иногда тоже так пахли, но значительно слабее — бабушка иногда баловала меня «Берёзкой». Если попытаться описать — хотя дурное дело описывать запахи — это смесь аромата новой кожи, хлопка, чуть парфюма и много жвачки. И жевательных конфет в немыслимых фантиках с переводными картинками, они были розовые и чем-то слегка присыпанные.

В начале 90-х, когда стало можно ездить за границу просто так, этот запах был ещё явственно уловим в Шереметьево-2, в магазинах duty free. А потом — всё. Пропал.

Заграница пахнет чем угодно, только не заграницей. Я находила эти жевательные конфеты, я зарывалась в них всем носом — нет. Даже близко нет. И новые джинсы пахнут обычно. Даже если смешать их с конфетами (я пробовала). Один раз что-то похожее случилось на каком-то автосалоне, когда я села в новый роскошный автомобиль, ещё не засиженный такими же, как я. И вот тогда в нос ударила волна — запах новой кожи и немного дорогого одеколона, и стало отдалённо похоже. Жвачки бы добавить и немного дорогого табака — ну ещё туда-сюда, хотя, конечно, жалкая подделка под тот далёкий запах.

Нет его.

А теперь о главном. Запах собственного тела, свой запах. Меня это и заботит, и пугает. В детстве я чувствовала, как пахнут другие дети — в основном мной же, только кто-то обычно страшно неприятный пах иначе, обычно это была болезнь: запах изо рта, немытое тело и волосы. Взрослые пахли загадочно: женщины обычно духами «Пани Валевская» (а бабушка ещё и кремом «Любимый»), мужчины сигаретами, особо изысканные — сигаретами «Золотое руно» (ароматизированные) или «Союз-Аполлон» (настоящий вирджинский табак, как позже выяснилось). Старушки пахли почему-то керосином. Но такие старушки быстро кончились.

Подростком я возненавидела свой запах и всячески пыталась от него избавиться — оно и понятно, гормональная перестройка, но кто бы мне тогда об этом сказал. И я принюхивалась к другим, к интересным. Широкая прослойка дурно пахнущих по́том, немытым телом и перегаром граждан меня как-то не интересовала, но я научилась отличать запах свежего пота после работы или спорта, который скоро смоется, от всякого застойного жизненного говна. Запах свежего пота — норм, иногда даже отл.

И старушки стали пахнуть по-другому. Лучше бы керосином. Старушки стали пахнуть чуть сладковато и немного пылью, чуть кисловато, и к этому примешивался запах от одежды, которую долго не носили и вдруг достали.

И однажды я учуяла этот запах на себе. Боже, боже, только не это, только не старушечий запах. Пусть морщины, пусть вес, только не запах. Грета — молодец, и я с ней со всем согласна, кроме одного: дорогая Грета, давай старушки не будут экономить на душе, иначе мы все умрём от тоски. Хорошо, что я знакома с девушками постарше меня, которые пахнут как девицы года за три до спелости. Учиться, учиться и учиться. Мыться и скоблить. Стирать и наряжаться. Прости, Грета. Ты тоже вырастешь.

А ещё есть запах чужих. Он бывает разный. Иногда услышишь запах чужого (да, парфюмеры говорят именно «услышать») и понимаешь: твою ж дивизию! Какой интересный человек! И дело не в парфюме, его быстро вычленяешь. Это запах характера. Кожа и волосы, за которыми следят не сегодня, а всю жизнь — хороший нос не обманешь, плюс запах стиля, а в этом всё: немного итальянской пыли, немного степной травы, немного бензина, немного арманьяка, чуть цедры лимона на пальцах. И ты уже сидишь, раскрыв рот, и слушаешь, затаив дыхание, про то, что «Фалехов гендекасиллаб есть сложный пятистопный метр, состоящий из четырёх хореев и одного дактиля, занимающего второе место. Античная метрика требовала в фалеховом гендекасиллабе большой постоянной цезуры после арсиса третьей стопы…»

Натюрлих.

Нет, на самом деле носители тайных знаний про фалехов гендекасиллаб пахнут неважно. Но вот пониматели сказанного выражаются примерно так: «Душа моя, Романова, этот псевдоэллинизм, написанный Брюсовым, безусловно, воспевает тот род гомосексуализма, который мы, простые люди, называем “двустволкой”. Слышишь? В античной поэзии метафора “то вздымать паруса, то плыть на веслах” означает в равной степени любить и мужчин, и женщин. Это ещё и дразнилка на пресловутую Маргариту Палну, которая желает любить двух мужчин. Это дико смешно». И потом ещё про Брюсова, Александрию и поэта Фалеха — охотничьи истории, которые невозможно проверить по источникам, но и не надо, спасибо рассказчику за талант и выдумку.

И вот они, пониматели пятистопного метра, пахнут преотлично. О чём бы вы ни завели разговор, будет интересно.